– Вы считаете их существование в раскаленных песках раем? – удивился Павел.

– Для вас раскаленная пустыня – ужас, а для них это естественная среда обитания, они прекрасно к ней приспособлены. Если вы хоть немного интересовались фауной Терминатора, то знаете, что жизнь здесь кипит глубоко внизу, там, в подземных пещерах и океанах, – Лускер топнул в песок ногой, – а на поверхность песочники выходят только для того, чтобы отправить своих детей в тень. На Земле так действуют многие животные. Лососевые рыбы, например. Живут в море, а для нереста поднимаются вверх по течению реки. Но, отметав икру, земная рыба чаще всего гибнет, а песочники после нереста просто уходят вглубь. Там тепло и безопасно, есть еда и никто и никогда не посягнет на их территорию, чем не рай?

– Не буду спорить, – ответил Павел. Он не интересовался фауной Терминатора и теперь чувствовал себя школьником, не выучившим урок биологии. – Спасибо за экскурсию, но какое все это имеет отношение к амилиновым паукам и подозрительному другу, бродящему вокруг станции?

– Наша экскурсия еще не закончена, Пол, имейте терпение. Ответы на ваши вопросы вы должны увидеть своими глазами. Давайте вернемся к шаттлу и полетим вслед за икринками, – начальник колонии стал спускаться с бархана, не оглядываясь.

Ураган вымывал из-под ступней его экзоскелета струи песка. Силуэт начальника колонии, казалось, дымился и таял в жарком мареве, оплывая в темный раскаленный песок. Павлу ничего не оставалось, как последовать за ним.

Шаттл поднялся на высоту примерно трех километров, развернулся кормой к светилу и полетел в облаке радужных шариков на теневую сторону планеты. Наверно, со стороны это выглядело так, будто шаттл летит внутри огромной, шириной в горизонт, шапки мыльной пены, переливающейся всеми цветами радуги, или среди множества разноцветных надувных шариков. Забавно, подумал Павел, глядя в иллюминатор.

Внутри каждого прозрачного шарика что-то было. Мутноватые жемчужные пузырьки, ниточки, хаотично движущиеся, но не приближающиеся к стенкам. На садовую гирлянду, вот на что это похоже, подумал Павел, красиво даже. Но дело есть дело, одернул он себя и, повернувшись к Лускеру, сказал:

– Колония Терминатора в прошлом году отчиталась с огромной прибылью. Амилин, конечно, вещь дорогая. Но и сбор амилина стоит не дешево. Почему у вас так мало официальных расходов, Рэм?

– А разве это плохо? Или незаконно? – удивился тот.

Что за привычка отвечать вопросом на вопрос, подумал Павел.

– Нет, – сказал он, цедя слова сквозь зубы, – С отчетностью у вас в порядке. Но у нас возникли некоторые сомнения. Они касаются продажи вашей колонией списанных машин для сбора паучьих гнезд.

– Какие именно сомнения? – спросил Лускер.

– За пять лет вы продали две тысячи семьсот пятнадцать автоматов по цене втрое ниже их себестоимости. Поскольку амортизация по ним дошла до ста процентов, вы их списали вчистую и продали колонии на Рите. Я не поленился и связался с вашим покупателем, – Павел сделал многозначительную паузу.

– И что, он недоволен? Есть нарекания к товару? – Лускер задрал брови на лоб и улыбнулся всеми зубами.

Да он же смеется надо мной, с тревогой подумал Павел, но, взяв себя в руки, продолжил:

– Нет, покупатель очень доволен. Ваши списанные машины в хорошем состоянии. Состояние автоматов настолько хорошее, что его можно назвать идеальным. Ведь вы даже не потрудились вытащить их из упаковки. И графитовая смазка в них еще заводская.

– Так в чем проблема, Пабло? Я не понимаю вас.

– Ваши паучьи плантации занимают площадь в восемь тысяч квадратных километров. На Терминаторе, по официальным данным, работают всего семь человек, включая вас. Проданные вами за последние пять лет машины для сбора амилиновых гнезд ни разу – ни разу, Рэм! – не были активированы.