– Что это? – присел от неожиданности Миха.

– Свистящие водоросли.

– Но, мы не могли их задеть. Мы далеко ушли.

– Мы и не задели. Кто-то ещё пытался границу перейти, вот и нарвался. Не повезло бедняге.

– Мы, отдыхать-то, будем?

– Конечно. Только подходящее место найдём.

– Подходящее, это, как?

– Ты, что, собрался под ближайшим деревом присесть?

– А, почему бы и нет?

– Ну, ты даёшь! Как же ты собрался идти, если совсем не приспособлен к походной жизни?

– Да что тебе тут не нравится?

– Полянка нужна. Желательно, с ручейком. Костёр нужно развести и твою обувку просушить. Далеко ты в мокрой не уйдёшь. Уже, наверное, ноги натёр.

– Кажется, да, – поморщился Мишка, чувствуя, как сбившийся мокрый носок трёт ему пятку.

– Вот, видишь! А в мокрой обуви и заболеть недолго. А ну, схватишь грудную болезнь! Какой из тебя, тогда боец с червоточинами?

– А ну, стоять! – раздался из зарослей грубый мужской голос.

Миха с Найкой вздрогнули и застыли на месте. Сухие сучья затрещали под чьими-то ногами, и из густого подлеска к ним вышли два крепких бородатых мужика невысокого роста, но необычно широких. На них были надеты кожаные штаны, меховые сапоги, полотняные рубахи и кожаные безрукавки с нашитыми на груди деревянными пластинами. У каждого за спиной были закреплены луки и колчаны со стрелами, а в руках – топоры на длинной ручке. Лица у мужиков были круглые, землистого цвета, с большими, на половину лица, глазами и большими толстыми ушами, торчащими в стороны. Особое внимание заслуживали крупные, мясистые носы, выглядящие так, словно кто-то каждому вместо носа прилепил по картошке. А на головах у них курчавилась плотные шапки чёрных, как смоль, волос.

– Кто такие? – поинтересовался один, тот, что справа.

– Путешественники мы, – ответила за двоих Найка. – Идём по миру.

– Зачем?

– Хотим посмотреть, как другие народы живут. Интересно. Чего сиднем сидеть на одном месте?

– Как по мне, нет ничего лучше, чем дома у печки лежать и кости греть, – пробасил второй мужик, почёсывая пятернёй курчавую шевелюру. – Охота была ноги бить!

– А вы, кто будете, дяденьки?

– Мы-то? – приосанился первый. – Мы – кордонная стража. Земли наши бережём от лиходеев чужих.

– Ага, – усмехнулся второй. – У нас своих хватает. Неча чужим ещё приходить.

– Да что ты говоришь такое! – первый, даже, обиделся на своего товарища. – Нет у нас лиходеев. Почти, нет. У нас за лиходейство одно наказание: живьём в землю вниз головой закапываем. Чтобы неповадно было.

– Нам бы обогреться да просушиться, – протянула Найка.

– Так, это, тут полянка неподалёку. Там землянка стоит, ручей, опять же, и очаг есть. Пошли.

Поляна, действительно, была совсем неподалёку. Судя по весело играющим языкам пламени костра, там они и сидели, доблестно неся службу, пока не услышали голоса парня и девчонки. Или, скорее, их заставил насторожиться свист водоросли. Миха, понукаемый Найкой, тут же скинул свои ботинки, и мужики повесили их на палках, воткнутых рядом с костром.

– Чудные у тебя боты, – проговорил один из стражников. – Это, где же такие делают?

– Далеко, – махнула куда-то себе за спину девчонка. – Да, мы хотим где-нибудь у вас новые прикупить.

– Тут недалеко деревня будет. Там у скорняка и купите, если есть на что.

– Сменяем на что-нибудь, – дипломатично отозвалась Найка.

– А что у вас лиходейством зовётся? – поинтересовался Миха. – А то, зайду не туда, или посмотрю не так, и всё – вниз головой в землю.

– Так, просто всё. Воровство, жульничество, смертоубийство и бузотёрство. У нас законы простые.

– Что же ты, Таоян, детей баснями кормишь? – первый стражник покопался в своей суме, притороченной к широкому кожаному поясу, и достал оттуда половину каравая. – Неси уху, кормить их будем.