Найка легко поднялась на ноги и, раздвинув ветви кустарника, скрылась из виду. Появилась минут через пять, и поманила за собой Мишку.

– Пошли быстрее, – прошептала она, оглядываясь по сторонам. – Пойдёшь за мной след в след. И, упаси тебя Судьба ступить куда-то не туда. Нас обоих погубишь. Понял?

– Понял.

Они вышли из кустов, перелезли через растущее, почти горизонтально земле, закрученное штопором дерево и зачавкали по грязи. Найка шла замысловатым маршрутом, то резко поворачивая вправо, то сворачивая назад, то уходя левее и, наконец, снова вперёд. Возле необычного, остроконечного холмика она остановилась и обернулась к Михе.

– Вон, сама кричащая водоросль, – показала она на какой-то бурый хохолок на самой вершине, а, потом, кивнула на еле заметные побеги, тянущиеся сверху по земле веером и, почти невидимые, в грязи. – А это усики. На них нельзя наступать.

– Понял.

– Ну, раз понял, то и под ноги тоже посматривай.

Грязи становилось всё больше, почва под ногами стала разъезжаться и проседать, и, наконец, скрылась под водой. В ботинках опять противно захлюпало. Найка услышала это и, посмотрев на Мишкину обувь, сморщила свой зелёный носик.

– Что у тебя за боты? Хлипкие какие-то, и воду не держат.

– Я, как-то, не собирался по болотам лазить.

– Да они вообще никуда не годятся! Надо что-то другое искать.

– Где?

– Скоро земли Норников начнутся. Там и поищем что-нибудь подходящее. Из рыбьей кожи, конечно, они обувь не шьют, но из шкуры крота – вполне себе хорошие ботинки получаются. Не такие лёгкие, конечно, зато прочные и не промокают.

– Ты же говорила, что дальше своей фермы не бывала. Откуда, тогда, знаешь, какая обувь у Норников?

– Когда готовишься к побегу, нужно много слушать и на ус мотать. Я же год каждого, кто, даже, на соседних фермах бывал, расспрашивала. Подробно выведывала, как шли, где останавливались, что ели. А в деревне, ещё, время от времени, путешественники останавливаются. У нас там трактир стоит, поэтому все там на ночлег устраиваются. А я пробиралась туда и слушала. У меня, даже, карта есть, которую я со слов составила.

– Ну, хорошо, у Норников тоже хорошая обувь. Только, что это нам даёт? На что мы её купим? Мы будем воровать её?

– Если Алпат собрал тебе в дорогу торбу, то, скорее всего, положил туда немного денег. Думаю, на ботинки тебе хватит.

– А, если не положил?

– Положил. Он очень мудрый и, если он тебя отправил в дальнюю дорогу, то, просто, не мог не знать, что в дороге потребуются деньги. Вот, привал устроим, покопаемся в твоей торбочке.

– Когда устроим?

– Вон, видишь зелёная полоса? Это плавучие травяные острова. Вылезем на них и по ним быстро добежим до твёрдой земли.

– А у Норников нет кордонной стражи?

– Есть. Но они не свирепствуют. Остановят, поинтересуются, куда идём, убедятся, что мы не злодеи, и пропустят дальше.

– Точно?

– Так мне рассказывали.

– Хотелось бы верить. Не хочется на каторгу к Норникам попасть и всю оставшуюся жизнь кормить дождевых червей – переростков.

– Таких не бывает, – засмеялась Найка.

– До сегодняшнего дня я думал, что огромных жаб и тритонов не бывает. Так что, уже, ничему не удивлюсь.

Когда они, наконец, выбрались на пружинистую, зыбкую поверхность травяных плавучих островов, Мишкины ботинки выглядели плачевно. Да ещё и вода в них не просто хлюпала, она булькала. Хорошо ещё, что вода была не холодной, а то, вообще было бы плохо. Найка, не останавливаясь, увлекла его дольше, и они побежали к виднеющемуся вдали лесу. Под густые кроны деревьев ввалились, заполошно дыша, и тут же над болотами пронёсся оглушительный свист.