А еще пидорасы любят кучковаться. Ну да, когда один особенный – то ты урод и отщепенец, а когда рядом кто-то с таким же пороком – то вы вроде как банда, вам не страшно. А когда вас трое, вы хотите гей-парад и фракцию в Госдуме. И поправки в Конституцию. Притом что по той самой Конституции у вас права с нами равные. И даж по Семейному кодексу. Шо? Там не записано ваше право жениться по любви? Ой вэй, шо вы такое говорите! Да треть баб вышла замуж не по любви, еще треть не вышла вовсе, и где же их права? А права в том, шо мужик и баба могут пожениться. Там нет про любовь, оставьте вы эти бредни. Там есть про право бабы выйти за мужика, а мужика – жениться на бабе. И ни про что больше. Таки и шо, у вас это право кто-то отобрал? Ах, вы не хотите? Так я тож не хочу. И никто меня заставить не может. И вас никто не может. В чем ваще вопрос-то? Не хотите – не пользуйтесь. Хотите – пользуйтесь. У нас страна свободная.

Так и объясните мне: почему я должна уважать мужика лишь за то, шо он в жопу долбится? Я тоже могу. И не только в жопу. Так и чем он лучше меня? Наоборот, я лучше, у меня возможности шире. И с хрена ли ему какие-то особые права, ежли он ущербный? Он же не может делать то, шо может любой другой нормальный мужик. И уж тем более не может то, шо может баба.

А я скажу, почему пидорасы хотят себе особые права. Потому шо они легких путей ищут. Это ж проще всего – жопу подставь, и не надо тебе меняться, и воспитывать тебя никто не станет, и всегда ты будешь в своей зоне комфорта. Вот за это они и бьются. За право быть обезьяной вечно.

Мораль отсюда такова: терпеть не могу пидорасов.

Сказочку на ночь расскажу. Ну шоб все вздрогнули. И шоб ни у кого ваще иллюзий на мой счет не осталось. Никаких. Ваще.

Лето. Вот это вот, только вчера прошедшее. Подружка у меня в гостях. Обеим хорошо за сорок. Мужиков нет, это только наша вечеринка. Ну вы поняли, набрались мы качественно. Иду ее провожать, потому шо я ж баба ответственная, мало ли шо бухая. А она живет на соседней улице.

Идем, как обычно, через школу. А она, сука такая, заперта! Ну то есть перед нами стандартный забор, два с половиной, шо ли, метра, калитка на замке и малтшик восточной наружности, который мнется перед этой калиткой. И я, значитсо, Ленке говорю: «Хуйня война, прорвемся!» Ну, типа, делать нам больше нехуя, как обходить эту школу, если я – дочь офицера, а Ленка – офицер полиции. И к тому же у нас под рукой есть послушный восточный малтшик.

Короче, малтшик получает приказ, подставляет нам ладони под ноги, штурмуем мы этот забор так, шо любой сержант в обморок бы от зависти рухнул. Нормально так штурмуем, можно видео снимать и на Ютуб выставлять в качестве рекламы ВДВ.

Нет, когда мы этот забор штурмовали на другой стороне, мы все-таки упали. Сначала я, потом на меня Ленка.

С утра мне Ленка звонит и спрашивает:

– Свет, на фига мы это сделали? Мне на работу завтра, а у меня все ноги в синяках!

– Зато весело! – отвечаю я.

– Эт точно, – соглашается Ленка и добавляет: – Не забудь, что в среду мы идем к косметологу.

Вот это – я. У вас таки еще есть иллюзии на мой счет?

Тогда я в следующий раз расскажу вам про мотоциклы.

Мораль отсюда такова: не всё феечка, что гадит радугой.

Ну так шо же, бабоньки, утро доброе. Выглядит оно не очень, но нас таким не запугаешь. Видали мы утра и похуже, ан ничего, справились. Не повод ныть, словом.

Я ить когда переодевалась, думала: ну всё, ща отфрендят меня все мужики, за то шо обезьянами их назвала. А отфренживают бабы – за пидорасов! То ли мужики у меня юморные подобрались, то ли бабы закомплексованные. Говорят, есть геи, а есть пидорасы. Так ведь, бабоньки, для нас-то всё едино. Шо гей, шо пидорас. Они ж к нашему телу прекрасному отвращение питают. За то шо сиськи есть, а члена нету. И глядишь так на него издали – вроде гей. А приглядишься – пидорас.