Жизнь Сонина после смерти Екатерины Николаевны почти не изменилась. Хлопоты прежние, даже чуть меньше. Денег нет, а на работу ходить надо. Словом, как все. На то и Мелкая Сошка. Осень миновала, уже зима на пороге. Казанская как раз на воскресный день пришлась: престольный праздник. Первый лед, первый мороз, душистый еще.

Икона Божией Матери «Утоли моя печали». Из трапезной церкви Сергия Радонежского Троице-Сергиевой лавры

Соня Гончарова, снова затерявшись в исповедальной толпе, думает:

– И все равно лучше верить. Хоть как-то, хоть с пятого на десятое. Хоть по субботам и воскресеньям. Потому что люди настолько одинаковые, что в храме, что вне храма; мне даже страшно. С мамой, когда не болела, здоровалось множество прихожан. За два месяца болезни никто ни разу не позвонил. Зато соседи, оба, приходили, и еду приносили… Вызов врача на дом оплатили. Теперь мамины знакомые говорят, что соседей надо окрестить. Кто крестить будет, Маргарита Леонтьевна или Вика Маратовна? Они хоть молились, и то ладно. Надо веровать, несмотря на какую-то озлобленную и наскоро прикрытую иерархию. Мол, верующий выше неверующего в мире, где скорбными должны быть. Потому что Спаситель сейчас особенно милостив к верующим. Ведь если не веровать в милость, не оправдаешься.

Правда страшна, и лучше ее не видеть. Милость примиряет. Осталось только не возмущаться, когда по тебе ходят, за всех молиться, и все прощать, а сумею ли я? То-то.

Ходят. Ходить они умеют, и говорить разные вещи тоже. Вероника Феликсовна, Вика Маратовна, Маргарита Леонтьевна. Впрочем, каждый человек говорить умеет, даже глухонемой. По-своему, но говорит. Не говорить не может, так уж человек создан. А у тех баб мужья по целому вечеру перед телевизором сидят. Жалко баб, озлобились совсем, несмотря на приходскую конфессиональность. Помолиться за них чуточку, что ли?

Вероника Феликсовна – романтически седая, лицо почти иконописное, молодая поэтесса пятидесяти лет, член Союза писателей России, недавно читавшая стихи в малом зале Центрального Дома Литераторов. Работает редактором в каком-то околоконфессиональном издательстве. Высота и полет мысли такой, что Соне – и не снилось. Дочка Вероники Феликсовны тут же ходит. Вон, под благословение к отцу Игнатию подошла, Ларисой зовут, мамина помощница. Вслед за мамой на мягкий коврик ступила, конечно же, Лариса. А за ней, вне очереди, некая очкастая родительница с громким дитем на руках. Все – как положено; и не возникай, Сошка.

Печальный путь Иисуса на голгофу. Фото М. Левита.

Надо веровать… Спаситель милостив к верующим. Ведь если не веровать в милость, не оправдаешься

Соня, понятно, даже имен приходских дам не знает, а уже деталей биографии – тем более, а вот прочие прихожане, в среде которых Сошка исповеди ждет, часто многое друг про друга знают и вслух говорят. Так что, не слушай, Сошка.

Пробираясь через толпу, собравшуюся возле аналоя, Вероника Феликсовна отчаянно хлопнула Сошку по уху широкой кожаной сумкой, навроде портфеля. Конечно, нечаянно: народу – тьма. В голове у Сошки хорошо зазвенело, как рой комаров в августе.

– Вы уж потерпите нас; так, значит, вам надо.

Надо – потерпим. Только Сошка уже плачет, молча. Ишь какая нервная.

Слева, вслед за Ларисой, заходит на коврик известная журналистка Вика Маратовна. Неторопливо, с видом скушавшей мороженое школьницы. Подошла к аналою. Темноволосая, сочная женщина, лет пятидесяти, как и кума. У Вики Маратовны сын Свято-Тихоновский заканчивает, Олежек: шея из-за маминого плеча торчит. Еще у Вики Маратовны есть дочь, православная журналистка, как мама, только на телевидении. Новый телеканал открыли недавно, а Ирочка уже там. Отец Игнатий благословил: