Батюшка всё у Паши расспросил, но, пока расспрашивал, два раза зевнул, потому что Паша до того подробно излагал разные подробности, что батюшка ему ответил: «Ясно. Она думает, что ты зануда. Но мы сделаем так». И сказал Паше, что надо делать.

И вот снова Вичка где-то сильно задерживается, возвращается домой, звонит в дверь, а ей никто не открывает. Раз звонит и третий – тишина. Открывает она своим ключом дверь, а Пашины ботинки и куртка – вот они, в коридоре. Значит, он дома! Вичка немного насторожилась. Скидывает туфли, проходит в комнату, а в комнате не продохнуть от перегара, на полу крепко спит пьяный в дым Паша, и вокруг него на ковре валяются окурки и пустые бутылки. А надо сказать, что до этого Паша не брал в рот хмельного и курить пробовал только однажды, в шестом классе, но с тех пор завязал. Вичка стала Пашу толкать ногами, но Паша только мычал, а потом вдруг открыл глаза да как закричит страшным, хриплым голосом:

– Любимая! Ты пришла!

И снова упал головой на пол и захрапел. Но Вичка его все-таки растолкала и стала требовать объяснений.

– Любовь моя! Я напился с горя, – объяснил ей заплетающимся языком Паша, при этом все время глупо ухмыляясь. – Потому что тебя всё нет и нет. А я без тебя не могу жить.

Тут Паша подобрал с пола окурок и начал искать спички.

– А окурки ты зачем по полу разбросал? Так ведь и до пожара недалеко! – попробовала было напасть на него Вика, но поздно – Паша окурок выронил и снова уснул.

Тогда Вика кое-как Пашу раздела, перетащила на диван, укрыла одеялом, собрала окурки, вымела пепел, вынесла бутылки (одна из-под «Жигулевского», две «Невского» и «Столичная»), закрыла в комнату дверь. А сама села на кухне смотреть телевизор – как раз показывали «Женский взгляд» Оксаны Пушкиной, любимую Викину передачу.

На следующее утро Паша перед Викой ужасно извинялся, целовал ей руки, умолял простить и всё повторял, что это он с горя. Вика его простила и всем девчонкам в своем отделе информации рассказала, как любит ее муж. Но через несколько дней Оля Мотина позвала ее на распродажу: магазин «Копейка» разорялся или что-то еще и устроил распродажу электроприборов по не-ве-ро-ят-ным ценам. Вчера Мотина уже купила там миксер, а сегодня хотела еще и соковыжималку – вчера просто не хватило денег. А Вичке как раз нужен был новый утюг. Возвращается она с коробочкой домой – Паша снова пьяный. Правда, лежит не на полу, а в кресле, и окурки плавают в чашке с водой. Но бутылок даже больше, чем в прошлый раз.

С тех пор Вичка стала приходить домой вовремя. И с Пашей ей вроде стало интересно – оказалось, он умел напиваться и курить. Опять же, есть что рассказать на работе подружкам.

Только чудо совершенно не в этом. Чудо в том, что никто из наблюдательных соседок так и не рассказал Вике, как ее муж два вечера подряд ходил по двору с пинцетом и двумя целлофановыми пакетами – пинцетом он поднимал окурки. А в другой пакет складывал пустые бутылки.

Никогда в жизни батюшка Константин так не смеялся. И сам с удовольствием рассказывал всем эту историю несколько лет подряд, пока не узнал случайно, что Вичка и Паша все-таки развелись.

Митя Артемов любил исповедоваться. Ну, просто любил. Хотя очередь его доходила нередко и за полночь. И вот подойдет он к аналою и всё батюшке расскажет. Батюшка отпустит ему грехи, а Мите после этого кажется, что он идет, не касаясь земли. И чуть ли не целую неделю так и летает. И еще полнедели просто ходит, только каким-то особенным, легким шагом. Но к концу второй недели так и придавит его к земле, так и придавит, а тут, глядишь, слава Богу, снова суббота. Митин батюшка исповедовал вечером после всенощной, и снова начинался ночной полет.