— Ну что ты творишь? — вздыхаю безнадежно.

— Ничего. Улаживаю твои дела. Ты же хочешь продолжать учиться на матмехе?

— Не хочу!

— Это ты сейчас так говоришь. Я тоже так говорил своим: “Не хочу на юридический”, только меня и не спрашивали. Точно по твоему определению “загнали в стойло”. Тогда я решил — плетью обуха не перешибешь, доучиться надо. Окончу Универ, получу степень и буду делать, что захочу. Вот и ты тоже. Кто тебе мешает начать заниматься тем, что тебе нравится? Уже сейчас. А учиться при этом хорошо. Ты почему информатику не сдал? Трудный разве предмет?

— Нет. Для меня не трудный. Я знал все, но зачем-то шпоры взял с собой. Они меня отвлекли. И Бочка заметил.

— Бочкарев у вас читает?

— Он.

— Ну, с ним проблем не будет. Он — то еще ссыкло и конъюнктурщик. Так что, учи и сдавай.

Я понимаю, что Андрей по сути прав. Задумываюсь, складываю руки на груди. Ищу ответ на потолке. Андрей ободряюще хлопает меня по сложенным по-покойницки рукам, встает, отходит к телескопу.

— Вечером, как стемнеет, посмотрим?

— Я у тебя не останусь, — изрекаю мрачно.

— Почему?

— Не хочу.

— Презираешь?

— Нет. Мы с тобой не пара.

— В смысле? А ты мне что, предложение собирался сделать и в ЗАГС пригласить?

— У меня родители простые, — не обращаю я внимание на его шутку. — Живем мы на выселках в двухкомнатной хрущевке. Сколько себя помню — всегда так было. И бесконечные разговоры, что надо улучшить положение. А оно не улучшалось, только ухудшалось. Когда отец место потерял, то нас с ведомственной дачи в академгородке согнали.

— У тебя отец академик?

— Да. Профессор физико-математических наук. В НИИ закрытом работал с физиками-ядерщиками.

— Круто! — Андрей говорит это с уважением.

— Да, только это все у них развалилось еще при Горбачеве.

— Понятно. Не пара мы значит… Так я тебя не в постель тащу. Просто дружить.

— Зачем тебе со мной дружить?

— Ты мне нравишься. А еще у нас по психологии были лекции. Так вот, у суицидников сначала все в шутку. Точно как ты говоришь. Это плохой симптом. Проблему прорабатывать надо. Сам ты не пойдешь, да и дорого это. А у нас есть семейный психолог, я тебя к ней свожу. И вот, когда она скажет, что беспокоиться не о чем — тогда вали на все четыре стороны. А пока тут поживешь. Пока я с себя не сниму ответственность за тебя. Понял?

В дверь опять стучат.

— Обед, Андрей Родионович.

— Войдите, — отзывается мой ответственный друг.

Дверь распахивается широко и в комнату въезжает сервированный, как в пятизвездочном отеле, столик на колесах. Его толкает перед собой Маша — она появляется следом за столиком.

— Ирина Петровна распорядилась подать на двоих, но сказала, что если хотите, то можете и вниз спускаться. По самочувствию гостя.

— Мы здесь пообедаем, — сам подкатывает столик ближе к дивану Андрей.

— Официанта прислать? — уточняет Маша.

— Нет. Мы сами. Спасибо.

Маша ретируется.

— Ну вот, романтический обед на двоих, — смеется Красавчик. — Посмотрим, что у нас тут, — и снимает крышку с супницы. — М-м-м… Харчо. Мой любимый. Вставай уже. Или тебя с ложки кормить? Сейчас мы это все на большой стол перетащим. И у меня кое-что есть для поднятия боевого духа.

— Я не пью, — догадываюсь, что Андрей имеет в виду.

— Так я мигом научу тебя плохому. Вставай!

Все это странно и непонятно, что мне делать дальше, но есть хочется. А суп пахнет вкусно! В конце концов, ну припала Красавчику такая причуда дружить со мной, помогать. И он мне нравится. Так почему из-за каких-то сословных придурей я должен отказываться? Может, и я ему на что сгожусь. Как в той сказке про Ивана-царевича. Уж точно, если будет от меня что-то зависеть — обязательно сделаю. Не раздумывая. Вот только хорошо бы Андрей с лечением этим, уколами, психологами отработал назад. Пройдет моя шишка и так. Голова уже не кружится. Я практически здоров.