Кузнечик без лишних слов сгоняет с дивана Андрея и подсаживается ко мне. Начинается лечение. В нос пихает те самые турунды. Возможность дышать сводится к нулю. Кузнечик что-то еще говорит, лицо мое ощупывает и затылок. Я отвечаю машинально. Но это все мимо, фоном. А главное — Мальвина. Под ее взглядом мне то жарко, то холодно становится. И в обоих случаях стыдно. Что я вот так лежу… врач меня ковыряет… и вот это все! Не хочется мне в ее глазах светиться в лежачем положении. А приходится.

Кузнечик уступает место Колобку. И тут уже точно, как в истории про Буратино: “Пациент скорее жив, чем мертв”.

Во-первых, тщательный осмотр. Во-вторых, проверка реакций. Из кармана халата Колобок достает молоточек и начинает радостно водить им у меня перед носом. А потом еще и постукивать по рукам и ногам. Хорошо хоть не в лоб. Дальше говорит:

— Закройте глаза и правой рукой дотроньтесь до кончика носа.

Я исполняю.

Но Кузнечик, из-за спины Маши, тут же встревает с комментарием.

— Нос лучше не трогать. И турунды в течение часа не вынимать.

— Теперь левой рукой дотроньтесь, — командует Колобок. — Коллега, я должен реакции проверить.

— Тогда трогайте с максимальной осторожностью, — советует Кузнечик. — Но лучше обойтись без лишних провокаций.

И кого мне слушать? То трогай, то не трогай…

— У него что-то серьезное? — с беспокойством спрашивает мама Андрея. — Она смотрит то на Колобка, то на Кузнечика.

— По результатам МРТ легкое сотрясение. А по общему состоянию… картина не совсем ясная. Вы больше головой не ударялись? — спрашивает меня Колобок.

— Ударялся, — подтверждает за меня Андрей, — об гробик.

Глаза Колобка округляются. Мальвина фыркает. Кузнечик выдает короткий скрипучий смешок.

— Андрей! Не хохми, — возмущается мама.

— У молодого человека своеобразное чувство юмора, — констатирует Колобок.

Я посылаю Андрею предупреждающий взгляд: “Мы же договорились молчать про спот”. Красавчик закусывает губу и закатывает глаза. Типа “Уже и пошутить нельзя”. Вроде пронесло. Только Мальвина с сомнением прищуривается, заметив наши переглядки.

— Сотрясение — распространенное повреждение головного мозга легкой формы, — начинает разъяснять маме Андрея Колобок. — Оно может провоцировать структурные изменения мозга, сопровождающиеся хроническими головными болями, депрессией, снижением концентрации внимания. Иногда это проявляется не сразу, а на протяжении нескольких дней и даже недель, что усугубляет состояние пострадавшего.

— И… что же делать? — Голос у мамы Андрея трагически дрожит.

— Я бы рекомендовал МРТ повторно. Но сейчас важнее постельный режим, правильный подбор медикаментозного лечения и никаких раздражающих факторов. Категорически запрещено смотреть телевизор, пользоваться компьютером или телефоном. Мелькание кадров оказывает негативное действие на мозг.

— Мне надо зачет пересдать, — пытаюсь возразить я.

— Не может быть и речи! — безжалостно отметает Колобок. — И, вообще, я советовал бы госпитализацию. В среднем, пациенту следует находиться в условиях стационара около семи дней. В дальнейшем необходимо амбулаторное долечивание.

— А дома никак нельзя? — спрашивает Андрей

— Не желательно. В нашей клинике было бы гораздо лучше.

Ну все ясно! Опять коммерция.

— Я могу отказаться от госпитализации? — Не хватало еще в клинику мажорскую загреметь. От “Скандинавии” избавился — теперь в другое место хотят упечь.

— Можете и отказаться, — вздыхает Колобок. — Но учтите, что последствия таких травм непредсказуемы. Наташа Ричардсон…

— Да, мы уже слышали про Наташу, — прерывает Андрей, и Колобок понимает, что надежды нет.