— Не надо! Я сам решу.

— Угу… с моста в Неву вниз головой…Тихо, — выставляет он ладонь вперед, а потом захватывает мое запястье. Это когда я пытаюсь у него телефон отнять. — Лежать я сказал! — И уже в мобильный. — А… нет, простите, это я собаке… Здравствуйте. Мне нужно уточнить, поставили ли вы письмо на входящие? Да… обращение… на имя… Дальше начинается всякая официальная хрень, в которой я ни черта не понимаю, кроме своей фамилии. Предчувствие разрастается до промышленных размеров. Что еще Красавчик затеял? Почему я в фигурантах дела? А он снова мою фамилию называет! Откуда вообще… Ну, да, конечно — паспорт видел. Понятно.

А Андрей все нагнетает и уже с нажимом продолжает.

— Совершенно верно. Кирилл Алексеевич Тихомиров. Именно так. Факультет? Матмех. Там все помечено, посмотрите внимательно. Это серьезное дело, требующее немедленного разбирательства!

Я лежу, обреченно глядя в потолок. Складываю руки на груди. Молчу.

— Ну ты чего замер, Кир? — смеется Андрей. Уже дан отбой и разговор по телефону окончен. И, по моим предчувствиям, изменить уже ничего нельзя. — Только свечки не хватает и можно отходную читать. Рано собрался. Сейчас придут доктора и тебя вылечат.

— А тебя? Ты зачем в приемную звонил? Какое еще “дело, требующее немедленного разбирательства”? — возмущаюсь я, не меняя положения. Мобильный уже поздно отбирать, а голова болит при резких движениях.

— Дело о покушении на самоубийство, УК РФ сто десятая статья.

И он цитирует как по-писанному: “Доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего — наказывается принудительными работами на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до семи лет или без такового, либо лишением свободы на срок от двух до шести лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до семи лет или без такового”.

Убирает мобильный в карман.

— Преподу твоему пиздец. У меня же видео есть с места происшествия и показания свидетелей. Врачи опять же подтвердят. Жаль, что не травматолог первый тебя осматривал, но и скорая тоже годится.

— Да ты с ума сошел! Ты, что ли, следователь?

— Нет. Я юрист. Будущий… Можно было, конечно, твою проблему иначе решить. Финансовым способом. Но мне для практики этот больше подходит.

— А мне никакой не подходит! Может, я хотел, чтобы меня исключили. Ты не подумал про это?

— Подумал. И пришел к выводу, что действие, обусловленное этим желанием, спонтанное, эмоциональное и глупое. Повлечет за собой негативные последствия…

— Хватит! — Хочу сесть, но Андрей мне мешает, ноги с дивана не спустить. А спорить лежа действительно глупо… К тому же в дверь стучат.

— Андрей Родионович! К вам врачи…

— Войдите, — разрешает Красавчик. А с дивана все не встает. Поэтому я — все лежу.

Между тем в комнату втягивается целая процессия. Мама Андрея первая. За ней та женщина, что Черныша забирала, Маша, кажется. За ними двое мужчин в белых халатах. Пат и Паташон — врачи. Один высокий и тонкий, как жердь, на кузнечика похож. В очках, лицо длинное, волос на голове маловато, только по бокам черепа, а макушка лысая. В руках у Кузнечика настоящий докторский саквояж. Вот прямо как в рассказах Чехова. Второй доктор обычный. Типичный такой сангвиник-колобок. Среднего роста, склонный к полноте. Улыбчивый, лохматый. И все время руки потирает, как будто сейчас тебе брюшину вскроет. Я думал он и есть хирург, но оказалось — нет. Именно Кузнечик. А Колобок — невролог. Но это еще не все! Замыкает шествие Мальвина с Чернышом на руках. Его и не узнать — весь вымытый и гладкий. Песик больше не вырывается, напротив, лезет к ней и норовит лизнуть в лицо. Мальвина при этом сохраняет невозмутимый вид. А вот я возмущаюсь, смущаюсь и вообще!