Как оказалось, озарение или наитие дает больше, чем мудрость и тщательный расчет: все отколовшиеся и не признающие Придона тут же повернули свои отряды и поспешили следом. Но теперь вступил в дело Аснерд: потребовал полного подчинения, ввел жестокие воинские законы, которые так долго втайне разрабатывали с Вяземайтом.

В другое время они встретили бы яростное сопротивление, могла бы пролиться кровь, но сейчас все жаждали пролить кровь подлых куявов, жечь их села и города, а Придон объявил во всеуслышанье, что пойдут до самой Куябы и возьмут стольный град.

Самые недоверчивые и то заговорили, что даже если и не удастся взять стольный град, то все равно никто еще не вторгался с таким огромным войском в земли врага, и уже за это слава Придону, великому тцару, тцару-воителю, тцару-полководцу!

Они двигались к границам Куявии, разделенные на отряды по тысяче всадников. По пути присоединялись еще и еще отряды, даже целые войска, как в реку по всей ее длине вливаются множество мелких ручейков и речек. Когда набралось больше двадцати тысяч, Придон назначил было темниками, десятитысячниками, Аснерда и Краснотала Темная Туча, опытного и умелого военачальника, а потом забрал Аснерда к себе, а вторым темником назначил Бачило, свирепого и могучего полководца, что сам постоянно выходит в бой первым, но и умеет сохранить своих воинов.

Они двигались по бескрайней Степи, уже сухой и выжженной, несмотря на май. Бурьян и ковыль настолько ожелезнились в борьбе за выживание, что даже не колышутся под легким ветерком, торчат из земли, как вбитые в землю стрелы и пики разной величины. Солнце, на диво блеклое, медленно уходило за горизонт, небо темнело, а Степь, как в зеркале, тоже омрачалась, окутывалась призрачным полумраком.

В стороне от дороги возвышался холм, о котором старики говорили, что это не холм, а насыпанный руками старых владык похоронный курган над великим героем. Некоторые знатоки называли даже имя, но имена оказывались разные, начинались споры, а Придону было все равно: холм, курган или рассыпающаяся от старости гора.

На холме чернеют руины каменной крепости. Те же старики говорили, что однажды куявы, донельзя раздраженные постоянными набегами, собрали огромную армию, вторглись в Артанию, сильно оттеснив объединенное войско, и, досыпав курган выше, поставили на нем могучую крепость, куда собрали сильнейших воинов и магов. Эта крепость должна была запирать выход артанам к границам с Куявией, а также выход к морю. Через три года артане взяли крепость, вырезали всех, не пощадив даже тех, кто бросал оружие и сдавался, а крепость разрушили… Ее едва не разметали в пыль, но тогдашний тцар остановил героев, пусть, дескать, руины останутся в напоминание, что злобная Куявия вторгалась в наши земли, это будет постоянно наполнять сердца молодых героев чувством мести за гнусное вторжение.

Свет постепенно слабел, словно в мире догорала последняя лучина. Тоскливо вскрикнула какая-то сонная птица, и снова слышно было только дробный стук копыт.

Высыпали звезды, по ним в бескрайней степи ориентируются так же, как и в море. Из-за края земли поднялась большая холодная луна. Придон сразу ощутил недобрый холодок по коже. Как всякий артанин, он верил только в острую сталь, потому луну не любил и боялся, ибо луна – солнце призраков, теней, вурдалаков, ведьм и всякой нечисти, что днем спит, а ночью просыпается и шляется по дорогам, приходит к кострам, воет в ночи, пугает коней и вгоняет в дрожь сердца отважных воинов.

Он не однажды слышал жуткие рассказы о призраках, что ночью пристраивались к едущему отряду, умело сбивали с пути, по дороге ухитрялись опутать чарами даже самых стойких.