Многоплановость предпринятых монетчиками действий говорит о продуманности замысла. Но следует отметить, что генуэзские финансисты думали в первую очередь об интересах собственно консулата. Типология медных пулов должна служить тому свидетельством. С генуэзским реверсом двух типов (св. Георгий и замок в четырехлепестковом картуше) сочетаются три типа аверса – два татарских (тарак-тамга Крыма и тамга-вилка) и один генуэзский – замок в круглом точечном картуше. С последним аверсом используются лишь штемпели, на которых изображен св. Георгий (с нимбом и без, влево и вправо). Монеты с замком на аверсе по хронологии были первыми из пулов, выпущенных в 1466 г. на монетном дворе Каффы. То, что на них отсутствует ханская символика, с одной стороны подтверждает известный по джучидским эмиссиям XIV в. факт, что монетная регалия верховного правителя, право ас-сике, предписывавшее размещать на монете его имя, не прилагалась к медной монете в обязательном порядке. Отсутствие имени хана и ханской властной символики, с другой стороны, является показателем того, что данная монета не рассматривалась как ханская, не была обязательна для приема его поддаными, и соответственно, появилась лишь как внутренняя монета Каффы. Приступая к реформе разменной монеты, генуэзские финансисты задействовали монетный коктейль из прошлого, существовавший на рынках Каффы. О том, что это был не воровской промысел чеканщиков, а акция, спланированная официально, говорит и многочисленность монет, и динамика процесса. Если ранние пулы Каффы с изображением св. Георгия на коне (рис. 2: 72–77; cf870b) чуть ли не наполовину являются перечеканом, то для прочих типов меди использование старой монеты – исключение. В качестве многих заготовок для чекана послужили турецкие мангиры Мехмеда II. На монетах нередко нет даже отпечатка нижнего штемпеля, а только аверс с генуэзским замком. Подобный односторонний перечекан сродни контрамаркированию, и его называют «надчеканкой большой портал», что ошибочно уже вдвойне. Под псевдонадчеканку попадают даже неизвестно откуда взявшиеся пулы Крыма 743 г. х. с двуглавым орлом[209].

Последовавшее за тем появление пулов с двоякой, татарской и генуэзской, символикой свидетельствует о том, что ханские финансисты признали необходимость и пользу новой медной монеты, получившей гарантии власти, а ханство в целом присоединилось к начинанию консулата. Об этом же говорят и другие, не менее весомые свидетельства.

В записи от 19 августа 1466 г., отмечено, на первый взгляд, пустяшное событие: казначеи выдали 23 аспра на постой татарину Хаджи Улу, который прибыл для того, чтобы получить на монетном дворе монету[210]. Но давайте разберемся, почему и как такое могло произойти? Хаджи Улу был доверенным лицом Хаджи Гирея, не раз проявлявшимся в бухгалтерии генуэзцев: он регулярно приезжал к ним с поручениями и старого хана, и Нур Давлата. Если в этот раз он приехал забрать отчеканенную в Каффе монету и получил прокорм как посланец государя, значит, заказчиком монеты выступал сам Хаджи Гирей. Тогда сразу встает два вопроса: первый – разве хан не мог отчеканить эти деньги на собственном монетном дворе в Кырк-Ере? Более чем вероятный ответ на него, раз уж заказ поступил в Каффу, – нет, не мог. Тогда какую монету татарский хан заказал генуэзскому откупщику Грегорио Дельпино? Если в этот раз Хаджи Гирею понадобились двуязычные акча, тогда для чего ему нужна была его собственная монета, безо всяких генуэзских символов? Какие деньги увез из Каффы Хаджи Улу – акча с четырехлепестковым картушем на реверсе (вспомним о заказчиках и сиглах «II»), или что-то другое? По видимости, ответ дает типология монет Хаджи Гирея.