Байяз помрачнел.

– Я направляюсь на запад. Мне нужно пересечь Аос. Ближайший мост в Дармиуме.

Наместник сокрушенно покачал головой.

– Если верить слухам, Кабриан всегда славился эксцентричными выходками, но с недавних пор окончательно утратил разум: убил жену, взял в супруги трех собственных дочерей и объявил себя божеством. В город не попасть, ворота заперты, так как Кабриан избавляется от ведьм, демонов и предателей. Каждый день на виселицах новые трупы, а виселицы у него на всех перекрестках. Страже приказано никого не впускать, никого не выпускать. Вот такие из Дармиума вести.

– Тогда остается Аостум… – проговорил Байяз.

От его слов у Джезаля на душе немного повеселело.

– Из Аостума теперь пути через реку нет. Спасаясь от войск мстительного брата, Скарио переправился на другой берег, а мост велел обрушить. И инженеры выполнили приказ.

– Он уничтожил мост?!

– Да, уничтожил. Уничтожил чудо Старой эпохи, простоявшее две тысячи лет. От моста ничего не осталось. Вдобавок ко всему после обильных ливней великая река превратилась в глубокий бурный поток. Бродов нет. Боюсь, в нынешнем году Аос вам не пересечь.

– Так или иначе, я должен перебраться на другую сторону.

– Увы, не получится. На твоем месте я бы вернулся туда, откуда пришел, предоставив империю ее горькой судьбе. Мы, жители Халциса, всегда старались держаться золотой середины и сохранять нейтралитет, не ввязываясь в разражающиеся вокруг все более чудовищные катастрофы. Мы верны обычаям предков. – Нарба указал на себя. – Как и в Старую эпоху, городом правит наставник императора – не разбойник, не мелкий вождь или лжеимператор! – Он вяло обвел пухлой рукой роскошный зал. – Вопреки всему, мы сумели сберечь остатки былой славы, и я не намерен этим рисковать. Твой друг Захарус был здесь примерно месяц назад.

– Здесь?!

– Да. Он заявил, что Голтус – законный император, и потребовал, чтобы я его поддержал. Я выгнал Захаруса, ответив так же, как отвечу тебе: нас устраивает наша жизнь, мы, жители Халциса, счастливы! Вы преследуете свои интересы, и мы не желаем участвовать в ваших интригах. Убирайся-ка подобру-поздорову, маг, не лезь в чужие дела. Даю три дня на то, чтобы покинуть город.

Когда стихло эхо последних слов, повисла долгая пауза – долгий миг мертвой тишины. Байяз становился все мрачнее и мрачнее. В пустоте выжидательного безмолвия быстро сгущался страх.

– Ты меня с кем-то перепутал? – прорычал наконец маг, и Джезалю захотелось немедленно спрятаться за одну из красивых колонн. – Я – первый из магов! Первый ученик великого Иувина!

Гнев Байяза давил Джезалю в грудь, точно огромный камень, выжимая из легких воздух, а из тела – силу. Маг поднял мясистый кулак.

– Вот рука, повергшая Канедиаса! Рука, короновавшая Гарода! И ты смеешь мне угрожать? Что ты называешь былой славой – город, съежившийся за осыпающимися стенами? Да Халцис похож на старого иссохшего воина, тонущего в огромных доспехах, которые носил в молодости!

Нарба молча сжался за серебряными блюдами; Джезаль морщился от ужаса, ожидая, что наместник вот-вот разлетится на куски и прольется на пол кровавым дождем.

– Думаешь, мне есть дело до твоего разваленного нужника, именуемого городом? – бушевал Байяз. – Ты даешь мне три дня? Да меня тут завтра же не будет!

Резко повернувшись, с высоко поднятой головой, он зашагал по глянцевым плитам к выходу, а эхо его голоса все еще звенело меж сверкающих стен под мерцающим потолком.

Джезаль на миг растерялся, а затем, дрожащий, ослабевший, с виноватым видом прошаркал вслед за первым из магов мимо онемевших от ужаса стражников и вышел из дворца навстречу яркому солнечному дню.