– Да, – подтвердил эсквайр. – Странный парень этот Темплетт. Вначале дворецкий мне сообщил, что доктор здесь и ждет галстук. Я отправил Тейлора на поиски нужной вещи, а сам спустился к гостю. Мы говорили довольно долго, и я готов поклясться, что, когда мы подошли к машине, миссис Росс сидела там. Все это чертовски интересно, – добавил Джослин, подкручивая усы. – Честное слово, этот парень хочет, чтобы она была с ним.

Аллейн задумчиво посмотрел на него.

– Как доктор Темплетт был одет? – поинтересовался инспектор.

– Не знаю. Хотя знаю. Донегольский твид.

– Пальто?

– С оттопыренными карманами? – с усмешкой поинтересовался Генри.

– Да вроде нет, – откликнулся Джослин. – Почему? Боже праведный, неужели вы думаете, что он взял «кольт»?

– Мы должны рассматривать все варианты, сэр, – ответил инспектор.

– Боже! – воскликнул эсквайр. – Это значит, что они все под подозрением? Да?

– Включая и нас, – уточнил Генри. – Видите ли, теоретически это мог быть и доктор. Элеонор уже вся изошла ядом по поводу его связи с миссис Росс. Заметьте, мистер Аллейн, как я себя защищаю.

– Боже праведный! – воскликнул Джослин. – Как ты можешь говорить такое? Это очень серьезное дело. А ты очерняешь в глазах мистера Аллейна человека, который…

– Я же сказал, что рассуждаю теоретически, вспомни, – начал оправдываться Генри, – я ни в коем случае не считаю Темплетта убийцей. А что касается мистера Аллейна…

– Я обо всем стараюсь составить свое мнение. Очернения людей не происходит, – объяснил свою позицию инспектор.

– И в конце концов, – продолжил Генри, – ты так же можешь высказаться и против меня. Если бы я знал, что у меня получится незаметно убить кузину Элеонор, то, говорю честно, я бы так и поступил. И можно представить, какое сильное искушение испытывал мистер Коупленд после того, как она…

– Генри!

– Но, дорогой отец, мистер Аллейн собирается выслушать все местные сплетни, если он уже этого не сделал. Безусловно, инспектор будет подозревать каждого из нас по очереди. Даже дорогая кузина Элеонор попадает под подозрение. Может, она сделала себе нарыв на пальце специально? Или могла сымитировать все. Почему бы нет? Грима было достаточно. Конечно, в таком случае она немного перестаралась. Но это может быть чистой воды обман.

– Бесполезное и опасное пустословие! – закричал Джослин. – Ей было невыносимо больно. Я знаю ее с детства и ни разу не видел, чтобы Элеонор плакала. Она же Джернигэм.

– Если она и ревела, то больше от досады, потому что не могла сыграть свою любимую «Венецианскую сюиту», если хотите знать мое мнение. Из ее глаз можно выжать исключительно слезы гнева. Она плакала, когда ей удаляли желчный пузырь? Нет. Она Джернигэм.

– Перестаньте, сэр! – резко сказал Джослин.

– Насколько я понимаю, единственный человек, который точно не мог это совершить, – несчастная Идрис Кампанула.

Аллейн, наблюдая за Генри, заметил, как тот побледнел и отвернулся.

– Хорошо, – произнес сын эсквайра, глядя в окно. – Надо что-то предпринять. Нельзя все время думать об ушедшей от нас старой деве. В конце концов, в этом есть даже что-то забавное.

– Похожие чувства я испытывал на войне, – поделился Аллейн. – Как говорят в водевилях, надо смеяться. Это довольно распространенная реакция на шок.

– Значит, я был просто банален, – едко заметил Генри.

– Получается, вы не знаете, заходил ли кто-нибудь вчера утром в ваше отсутствие? – спросил инспектор после продолжительной паузы, пока отец и сын Джернигэмы пытались собраться с мыслями и найти в себе силы продолжать разговор.