***

Кир поправил магнитную застежку воротничка и в очередной раз поморщился: черт бы побрал эти корпоративные стандарты! Оно, может, с виду в школе намного проще и легче чем, скажем, в офисе какой-нибудь подконтрольной Земле или Совету синдикатов фирме. Но по факту попробовал бы кто-нибудь побыть на его месте!

Грядет серия открытых уроков, и учителю биологии ничего не остается, кроме как смириться с неизбежностью бытия. Если бы только Кир мог хоть что-то сделать с ворохом бумажной отчетности по межпланетарным государственным образовательным стандартам или, на худой конец, показать сочную фигу инспектору от Министерства образования со словами: «Это наша парциальная программа на дошколят и младшую школу»!

Но ему таких прерогатив никто не давал, и Кир был вынужден плясать перед комиссией, родителями и избалованной молодежью, как рыбка на крючке. А самое печальное, что дети об этом прекрасно знали в период проверок и творили элементарный, но пакостный беспредел, зная, что суровый Кир Сергеевич их перед комиссией за ухо не схватит и к родителям не отведет. А отдаленные последствия своих действий они просчитывать еще не научились – у младших логика по возрасту не отросла, у средних шило в одном месте перевешивало, а у старших – играли одновременно гормоны и юношеский эгоцентризм с максимализмом. Маленькие паршивцы!

Кир и восхищался детской изворотливостью, и стремился ее обуздать. Одновременно оба процесса выходили плоховато, и учителю биологии периодически приходилось несладко. Вот как сегодня.

При первом же взгляде на председательницу ведомственной проверочной комиссии Кир понял: во мнениях они не сойдутся никогда. Едва завидев статную деловую женщину с иссиня-черным классическим учительским пучком на голове, одетую в строгий костюм аметистового цвета, безукоризненно белую блузку и такие же ослепительно аметистовые лодочки на невысоком каблуке, он чуть восторженно не выпалил: «Ух ты! Рядовка фиолетовая!»

Сдержался Кир в последний момент, понимая, что сравнить инспекторшу с грибом будет не самым лучшим его решением.

– Амалия Викторовна, – протянула руку фиолетовая дама.

– Кир Сергеевич, – неожиданно для себя самого лихо щелкнул каблуками биолог, вытянулся в струнку и коротко кивнул. Не дав инспекторше опомниться, он галантно и невесомо обозначил рукопожатие и поцелуй в сантиметре от ее руки.

– Что вы себе… – округлила глаза дама.

– Междисциплинарные взаимосвязи, Амалия Викторовна. Третья образовательная ступень, наши среднеклассники проходят по общемировому языку и литературе период девятнадцатого века. Романтизм, золотой век, манеры, – сдержанно улыбнулся Кир, маскируя озорную выходку, и кивнул ее свите с правой и с левой стороны. Развернулся и величаво прошествовал в свой класс.

Комиссия безмолвствовала пару секунд, потом беспрекословно потянулась вслед за непреклонной спиной учителя биологии. Вслед за ними на открытый урок широким шагом шла, насупившись, Директор, которую иначе практически никто не звал, и семенила мелкими шажками, прижав руки к груди, завуч, молоденькая, пухленькая и миленькая Татьяна Анатольевна.

Войдя в класс, члены комиссии заозирались: им такого давно не приходилось видеть.

Просторное помещение радовало глаз стройными рядами ученических парт, объемными голограммами великих ученых-биологов на стенах, обыкновенной грифельной доской с мелом на подставке и тремя громадными окнами, из которых заливали комиссию, класс и руководство школы лучи утреннего солнца этой звездной системы. Чуть поярче земного, чуть покраснее, но в целом не настолько непривычное, чтобы не чувствовать себя не как дома.