Когда стюардесса наконец попросила их пристегнуть ремни, они почувствовали себя детьми, которым сказали, что праздник закончился и пора идти по домам.

– Чем вы сейчас займетесь?

Он уже знал, что она, как принято в Испании, встречается с матерью, тетей и двумя кузинами и остановится с ними в отеле в Нью-Йорке.

– Сейчас? Встречусь с мамой в отеле. Они уже должны быть там.

– Могу я подвезти вас на такси?

Она медленно покачала головой.

– За мной приедут. На самом деле, – она с сожалением посмотрела на него, – как только мы приземлимся, я снова растворюсь в воздухе.

– По крайней мере, я помогу вам донести ваш багаж, – почти с мольбой произнес он.

Она снова покачала головой:

– Нет. Видите ли, меня будут сопровождать прямо от трапа самолета.

Он попытался улыбнуться:

– Вы уверены, что вы не преступница, путешествующая под надзором полиции?

– Очень похоже на то. – Ее голос сделался грустным, как и ее глаза. Внезапно веселое настроение последних пяти часов покинуло их. Реальный мир готов был вторгнуться в их игру. – Мне очень жаль.

– Мне тоже, – он серьезно посмотрел на нее, – Рафаэлла… Мы сможем увидеться, пока будем в Нью-Йорке? Я знаю, вы будете заняты, но мы могли бы просто зайти куда-нибудь выпить или… – Она уже отрицательно качала головой. – Но почему?

– Это невозможно. Моя семья этого не поймет.

– Но почему, бога ради, вы же взрослая женщина?

– Вот именно. И женщины нашего круга не ходят выпивать с незнакомыми мужчинами.

– Но я-то знакомый, – он снова стал похож на мальчишку, и она рассмеялась, – ну, хорошо, я незнакомый. Тогда согласитесь ли вы пообедать со мной и моей матерью? Завтра?

Эта мысль только что пришла ему в голову, но он затянет свою мать на этот обед, даже если ему придется тащить ее силой с редакционного совещания. Если понадобится дуэнья, чтобы убедить Рафаэллу пообедать с ним, лучше Шарлотты Брэндон никого не найдешь.

– Вы согласны? «Четыре сезона». В час дня.

– Алекс, я не знаю. Я уверена, что буду…

– Попытайтесь. Вам даже не нужно ничего мне обещать. Мы с мамой будем там. Если вы сможете прийти, отлично. Если вы не придете, я пойму. Просто подумайте. – Самолет коснулся посадочной полосы, и в голосе Алекса зазвучала настойчивость.

– Я не знаю, как… – их взгляды встретились, и в ее глазах он увидел растерянность.

– Неважно. Просто помните, как вы хотите познакомиться с моей матерью. «Четыре сезона». Час дня. Не забудьте.

– Да, но…

– Ш-ш… – Он приложил палец к ее губам, и они долго смотрели в глаза друг другу.

Внезапно он склонился ближе к ней и почувствовал непреодолимое желание поцеловать ее. Может быть, если он ее поцелует, то никогда больше не увидит, а если не поцелует, возможно, они встретятся снова. Поэтому вместо поцелуя он спросил ее сквозь рев моторов:

– Где вы остановитесь?

Она смотрела на него огромными глазами, в которых читалась неуверенность. По сути, он просил довериться ему, и ей самой этого хотелось, но она не была уверена, должна ли это делать. Самолет резко остановился, и слова вырвались у нее словно сами собой:

– В «Карлайле».

И в этот момент, словно следуя заранее согласованному сигналу, в проходе появились две стюардессы. Одна несла ее норковую шубу, вторая достала из-под сиденья дорожную сумку. Как послушный ребенок, Рафаэлла попросила Алекса достать ее шляпку с верхней полки и, не сказав ни слова, надела ее, отстегнула ремень безопасности и встала. Она выглядела так же, как тогда, когда он впервые увидел ее в аэропорту. Закутанная в меха, глаза, полускрытые вуалеткой черной шляпки, сумочка и книга, зажатые в руке. Она посмотрела на него и протянула ему руку в черной лайковой перчатке: