Но она открыто улыбалась ему. На мгновение они почувствовали себя друзьями.

– Я родом из Франции.

– Правда? И вы все еще там живете?

Она покачала головой, внезапно сделавшись серьезной.

– Нет, я живу в Сан-Франциско.

– Я так и думал.

– Правда? – Она с насмешливым удивлением посмотрела на него. – Как вы догадались?

В ее голосе прозвучала почти детская наивность. Но в то же время глаза ее были не по-детски мудрыми. А то, как она разговаривала с ним, наводило на мысль, что она нечасто сталкивается с большим жестоким миром.

– Я похожа на жительницу Сан-Франциско?

– Нет, не похожи. Но что-то мне подсказывает, что вы живете здесь. Вам здесь нравится?

Она медленно кивнула, но в ее глазах снова отразилась бездонная печаль. Разговаривать с ней было так же тяжело, как плыть на яхте по опасным водам. Никогда не знаешь, где сядешь на мель, а где можно свободно распустить парус.

– Мне нравится здесь. Но я не часто выбираюсь теперь прогуляться по Сан-Франциско.

– Правда? – Алекс побоялся задать ей серьезный вопрос, например, почему она редко бывает в городе. – Чем же вы занимаетесь вместо этого?

Его голос был ласкающе мягким, и она повернулась к нему. Ее глаза были самыми огромными, которые он когда-либо видел.

– Я читаю. Очень много. – Она улыбнулась ему и пожала плечами, словно смутившись. Слегка покраснев, она отвела глаза в сторону, потом снова посмотрела на него: – А вы?

Она почувствовала себя очень смелой, задав такой личный вопрос этому чужому человеку.

– Я адвокат.

Она тихо кивнула и улыбнулась. Ей понравился его ответ. Ее всегда привлекала юриспруденция, и это занятие показалось ей весьма подходящим для этого человека. По ее предположению, они были ровесниками. На самом же деле он был старше ее на шесть лет.

– Вам нравится это занятие?

– Очень. А вы? Чем занимаетесь вы, волшебница, когда не читаете?

На мгновение ей захотелось с оттенком иронии сообщить ему, что она сестра-сиделка. Но это показалось ей незаслуженной жестокостью по отношению к Джону Генри. Поэтому она помолчала немного, потом покачала головой.

– Ничем, – она открыто посмотрела Алексу в глаза, – совершенно ничем.

Ему снова стало интересно, какова ее жизнь, чем она занимается целыми днями и почему она плакала той ночью. Внезапно это обеспокоило его еще больше, чем прежде.

– Вы много путешествуете?

– Время от времени. Всего на несколько дней. – Она внимательно стала разглядывать большой, золотой с бриллиантами, перстень в виде узла на своей левой руке.

– А сейчас вы возвращаетесь во Францию?

Он предположил, что она летит в Париж, но Рафаэлла покачала головой:

– В Нью-Йорк. Я езжу в Париж только раз в году, летом.

Он медленно кивнул и улыбнулся:

– Это чудесный город. Я как-то раз провел там полгода и влюбился в него.

– Правда? – Рафаэлла казалась довольной. – Значит, вы говорите по-французски?

– Не слишком хорошо, – он снова улыбнулся мальчишеской улыбкой, – безусловно, не так хорошо, как вы говорите по-английски. – Она тихо рассмеялась и провела пальцем по книге, купленной в аэропорту. Алекс заметил это, и в его глазах заплясали смешинки:

– Вы часто читаете ее?

– Кого?

– Шарлотту Брэндон.

Рафаэлла кивнула.

– Я люблю ее. Я прочитала все ее книги, – и тут же застенчиво взглянула на него, – я знаю, это не очень серьезное чтение, но так помогает уйти от реальности. Я открываю ее книги и тут же погружаюсь в мир, который она описывает. Боюсь, такое чтение покажется мужчине глупым, но… – Она не могла сказать ему, что благодаря этим книгам ей удалось сохранить здравый рассудок за последние семь лет. Он решит, что она сумасшедшая. – Это очень приятное чтение.