Он стоял перед распахнутой дверью гардеробной и смотрел себе под ноги, будто нарочно демонстрируя моему потерянному разуму соблазнительные выпуклости своего сексуального тела. Мой взгляд стекал по ним виноградным маслом для массажа. Мой желудок скрутило, как мокрое белье в барабане стиральной машины, а руки крепко сжали одеяло, под которым в один миг стало невыносимо жарко. Кажется, я услышала скрип собственных коленных чашечек, впившихся друг в друга. И Максим тоже.

Он резко повернул ко мне голову, и то, как высокомерно его широкие брови взлетели на лоб, будто бы подожгло невидимый фитилек у меня между ног. Во мне что-то заискрилось. Зашипело, как сода в ложке уксуса! Я почувствовала, как кровь под кожей становилась всё горячее и со скоростью смертоносного цунами стекла к самому клитору…

– Проснулась!

Он что-то сказал?

– И как? Выспалась?

Впрочем, какая разница, что он там говорил! Засыпала я на полу, а проснулась какого-то черта в кровати, которую он у меня отжал.

– Почему я…здесь?

– Только не говори, что каждое утро тебе отшибает память и теперь мне нужно пересказывать последние двадцать четыре часа?

– Почему я в кровати, Максим?

– Откуда мне знать? – усмехнулся он и зашел в гардеробную. Из меня тут же вышел глубокий вздох облегчения. Смотреть на его идеальное тело больше секунды, всё равно, что судорожно ждать, когда медсестра проткнет безымянный палец для забора крови. – Я проснулся, а ты под боком лежишь. Не делай вид, что не помнишь, как забралась ко мне ночью в постель.

– Ты меня переложил? – спросила я с наездом.

– О, да. Мне ведь так нравится слушать над ухом женский храп.

– Я не храплю!

– Твой бывший явно не хотел тебя огорчать. И вообще, какие ко мне могут быть вопросы, если у тебя «очень чуткий сон»?

Я не могла перелезть сюда сама. Я не страдала лунатизмом и память у меня на утро никогда не отшибало. Даже в тот кошмарный первый и последний раз, когда я напилась текилы в честь дня рождения университетской подруги, а потом приходила в себя несколько дней. Я помнила абсолютно всё, хотя предпочла бы навсегда забыть.

Кстати, Лиля выскочила замуж на втором курсе за пятидесятилетнего бизнесмена из Турции и теперь счастливо поживала в Бодруме.

И уже ходила с большим животом в ожидании двойни.

А ещё была до чертиков счастлива от своей жизни.

Не то, что я.

– Ну, и? – Максим снова явился передо мной. И слава богу в спортивных штанах и кашемировом черном джемпере. – Есть что ответить?

Я закатила глаза и вылезла из кровати. Мысль о том, что я притащила липового парня в дом своих родителей под Новый год, в очередной раз напомнила мне о том, насколько жалкой и смешной была моя жизнь.

Кстати, кажется именно я и сделала её такой.

Но у меня всегда есть возможность всё изменить, а для этого нужно оставить свои непостижимые даже моему разуму мечты и просто вернуться домой. Оставить Москву, друзей и любимую работу… Даже сердце защемило от этой мысли.

– Куда ты собрался? – спросила я, подняв свой телефон с пола. Он лежал там же, где я его перед сном и оставила.

– Я проголодался, – ответил Максим так, словно я понятия не имела, что такое голод и как от него избавиться. – И твоя бабушка заглянула к нам минут двадцать назад.

Я смахнула в сторону входящие сообщения от Эрики и уставилась на Максима.

– Она сюда заходила?

– Ага. Увидела твое роскошное ложе на полу и стала задавать мне вопросы. Я сказал, что это у тебя привычка такая – оставлять запасной аэродром на случай, если мы вдруг поцапаемся в кровати. Чтобы потом просто лечь и уснуть с надутой физиономией.