Одет он был довольно богато – хоть и в чёрное, но по краям рукавов приталенной куртки была пришита тесьма из серебряной парчи, а на поясном ремне красовались чеканные серебряные бляшки.

- Прикажете оставить его здесь? – спросил кузнец Филент, пристально и хмуро разглядывая незнакомца. – Или отправим его в монастырь? Пусть там лечат.

- Доедет ли он до монастыря? – ответила я так же хмуро, тоже внимательно разглядывая раненого. – Он был один?

- Его пастухи привезли, - проворчал Филент. – Сказали, что лежал на земле, рядом никого не было. И ничего. Ни коня, ни меча. Хотя, меч могли украсть, пока он валялся на дороге.

- Скорее сняли бы пояс, - сказала я. – Меч более заметен, а бляшки и прятать удобнее, и продать легче. Наверное, меча с ним не было. Почему вы решили, что он рыцарь? Я у него даже ножа не вижу.

Кузнец ответил не сразу, и я перевела взгляд на него. Филент смотрел на меня, словно я в одно мгновение стала красненькой или бурой в полосочку.

- Что? – не выдержала я. – Что опять не так?

- Всё так, - кузнец потупился и поскрёб бороду. – Просто не ожидал… - тут он осёкся, а потом продолжал: - Он из благородных, сразу видно. Одет хорошо. Сапоги, вон, с двойной строчкой. Такие только в столице делают. А руки в мозолях. Это от оружия. Думаю, он не дурак подраться. Очухается, как бы беды от него не было. Может, отправим его в Камелот? Пусть там разбираются?

Тут раненый, которого мы считали потерявшим сознание, вздрогнул и приподнял голову.

Я увидела, что он совсем молодой – лет двадцать пять, не больше. Лицо было бледным, до зелени, и губы бескровные, под глазами синяки, правая бровь рассечена, а тонкий породистый нос расквашен, как перезрелая слива. Но даже в таком виде он показался мне невероятно красивым. Тёмно-серые глаза – холодные, как небо над нами, что сейчас моросило дождиком, длинные пушистые ресницы, широкие брови горделивым разлётом… Черты резкие, но правильные, и взгляд такой… такой… Я ни у кого не встречала такого взгляда – полного ненависти и отчаяния, и ещё – гордости… Валялся перед нами, как раздавленный таракан, но смотрел сверху вниз…

Тем временем раненый с трудом разомкнул губы и выдохнул, сплюнув кровью:

- Нельзя в Камелот… Не говорите обо мне никому… Я заплачу золотом…