Уложив Русика в постель и почитав ему на ночь сказку, Алина устроилась в гостиной отвоеванной у бывшего мужа квартиры, закуталась в шерстяной плед и, желая отвлечься от тяжелых раздумий, потянулась за купленным в больничном киоске женским романом. В такие вечера Алина жалела об утрате телевизора, который Георгий вместе с другими «трофеями» утащил «с поля боя», как метко выразилась адвокат Арнаутова. Под мерное жужжание голосов незнакомых людей на экране легче избавиться от гнетущего чувства одиночества. Алина не привыкла находиться одна. В больнице она окружена коллегами и пациентами, а дома сынишка заполнял своей маленькой персоной каждый свободный сантиметр пространства. Но сейчас, когда он мирно спал в детской, Алина остро ощущала вакуум вокруг себя. Тишина, несмотря на отсутствие телевизионных шумов, не была полной. С улицы доносились звуки проезжающих авто, на потолке мелькали световые пятна от фар и фонарей, однако внутри квартиры Алина слышала лишь собственное дыхание да громкое, навязчивое тиканье часов.

Отложив книжку, она поднялась и прошла в кухню. Открыв холодильник, достала початую бутылку вина, подаренного Арнаутовой на повторное новоселье, и плеснула немного в бокал. Хорошо, бывшему не пришло в голову забрать и посуду: он счел ее слишком хрупкой для перевозки и недостаточно дорогой. Алина немного подержала вино во рту, прежде чем проглотить. «Вот до чего я докатилась! – с удивлением подумала она. – Выпиваю одна, как заправская алкоголичка!» Снова распахнула дверцу холодильника и достала упаковку сыра – так, по крайней мере, создается видимость закуски. Вернувшись в гостиную, Алина вновь взгромоздилась на диван и, лениво пощипывая сыр, вернулась к чтению.

Она и не заметила, как заснула, а проснувшись, не сразу поняла, что ее разбудило. Оказалось, телефон. Вернее, звук, который он издает при получении текстового сообщения. Открыв его, Алина несколько минут непонимающе пялилась в экран. Нет, она не пойдет, хватит с нее неприятностей! С другой стороны, как не пойти? Бабушка говорила, что нужно держать слово, а если не уверена, что сможешь, не стоит опрометчиво его давать. Но ведь бабушка понятия не имела, в какой ситуации окажется ее внучка! Она взглянула на часы: половина второго. Кто, спрашивается, по доброй воле выходит из дома в такое время? Правда, на улице светло, ведь сейчас пора белых ночей, но все равно неуютно брести куда-то в полном одиночестве. Да и как она доберется? Можно, конечно, взять такси…

Алина нацепила джинсы и майку, накинула шерстяную кофту и вышла в прихожую. Не включая свет, чтобы Русик, не дай бог, не проснулся, нащупала кроссовки и натянула их на босу ногу.

Абсолютно уверенная, что совершает ошибку, Алина тихонько прикрыла за собой дверь.

Мономах не сразу сообразил, что звенит у него в ухе. Только когда шершавый язык влажно коснулся его небритой щеки, он понял, что ухо в порядке, а звонит на самом деле телефон. Не открывая глаз, он отпихнул ирландского волкодава, запрыгнувшего на кровать, и нащупал мобильный.

– Влад? Это Гурнов.

Остатки сна слетели с него, как не бывало: патологоанатом не стал бы звонить без причины.

– Ты сделал вскрытие?

– Ты в курсе?

– Аутопсии Суворовой?

– Нет, разумеется! Я про Гальперина.

– С какой ста…

– Ваш бузила помер ночью! – не дослушав, выпалил Гурнов, и Мономах едва удержал в руке трубку. – Муратов уже прискакал, хоть и воскресенье. Говорят, как сел на телефон, так и трындит с кем-то… Ты спишь, что ли?

Мономах взглянул на циферблат электронных часов: начало первого! Нормально, с учетом того, что лег он около двух ночи. И тут до него окончательно дошел смысл сказанного патологом: адвокат Гальперин, головная боль всего отделения, умер, и главный приехал в больницу в выходной день «расследовать» обстоятельства его смерти!