Командир «К-513» посмотрел на собеседника тяжело, исподлобья – тот не выдержал взгляда и отвернулся к стене.

– Жаль, что ты со мной никогда в автономку месяцев эдак на шесть не ходил, – мечтательно прикинул Морской Волк. – Я бы тебе, сукиному сыну, к яйцам шкертиком якорную мину привязал – и за борт. Где-нибудь вблизи территориальных вод государства – члена агрессивного блока НАТО.

В мгновение ока визитер превратился в памятник всем погибшим береговым капитанам. Лицо побледнело, ноздри раздулись, и он, медленно поднявшись, приблизился к Макарову.

– Я требую оградить меня от подобных выражений!

– Я бы тебя, козла, хорошей решеткой от нашего флота оградил! – не выдержал подводник.

– Ты за это ответишь… – зловеще прошипел гость. – Ты хоть знаешь, кто я?..

Но тут на погон его опустилась железной твердости ладонь, и кителек гостя мгновенно стал ему тесен.

– Смирно, младший по званию! – рявкнул Морской Волк так звучно, что стакан с зубной щеткой, стоявший в тумбочке, жалобно звякнул.

Кап-три судорожно сглотнул слюну, но тем не менее повиновался.

– А теперь – пошел на хер отсюда. Повторить, куда идти, или понятно? Ат-твета не слышу!

– Понятно… – штабист отозвался униженным блеянием.

– Товарищ капитан второго ранга!

– Товарищ… капитан второго ранга, – младший по званию испуганно заморгал, и казалось, из его огромных бесцветных глаз сейчас потекут слезы.

– Приказ понятен? Исполнять! Что надо ответить? Ну?

– Есть… – скривленными от обиды губами прошептал гость.

– На месте… Кру-у-угом!.. Шаго-о-ом марш!..

Морской Волк ни на секунду не пожалел о своем поступке. Ни тогда, ни тем более потом. Подплав вообще приучил его относиться к жизненным неприятностям стоически и по возможности с юмором. Хотя смеяться было особо не над чем… В свете ЧП и беседы с подшакальником лучшим исходом для Макарова стало бы понижение в звании и должности с дальнейшим переводом куда-нибудь в Совгавань, худшим – увольнение из флота с возбуждением уголовного дела. Тем более что униженный и смертельно оскорбленный в лучших чувствах штабист теперь наверняка шуршал по всем инстанциям, как крыса по трюму.

– Зря ты его, Георгич, послал, – оценил старпом во время очередного визита в больницу. – Теперь он тебе жизни не даст.

– Свидетелей все равно не было…

– А таким, как он, свидетели и не нужны. У него дядя – адмирал в Генштабе.

– Я бы на его месте постеснялся такого племянника.

– Не убивать же таких. Знаешь, что этот козел сейчас делает? Кропает бумажки, что ты морально разложил экипаж и что покойные ребята-противопожарники сами виноваты. Мол, с таким командиром…

– Если на погибших волну погнал – ничего и не зря, – Макаров окончательно утвердился в своей правоте.

Паскудный во всех отношениях исход дела был предрешен с той же вероятностью, с какой тонет брошенный в воду топор. От безысходности Илья Георгиевич даже закрутил напоследок роман с медсестрой. Нет, он не польстился на одну из молодых красоток, которых в изобилии развели в госпитале медики в погонах. Те напоминали подиумных моделей, носили сшитые на заказ, облегающие халатики, надевая их преимущественно на голое тело.

На Макарова с первого дня засматривалась тридцатипятилетняя Варвара. Такие вещи он просекал сразу. Она тоже ему понравилась, но Илья Георгиевич, будучи вдовцом, старался не думать о возможности начать новую жизнь и сводил свои контакты с женщинами к редким необязательным встречам. Варвара чаще, чем того требовали ее обязанности, наведывалась в палату к капитану второго ранга и, как оказалось, тайком расспрашивала старпома о ходе работы комиссии по расследованию причин ЧП. А потому и оказалась «в курсе». Женщина избрала правильную тактику, чем и подкупила Морского Волка. Она не стала жалеть его – этого бы Илья Георгиевич не вынес. Однажды ночью, когда потерявший сон Макаров вышел в коридор с сигаретой и спичками, она легко поднялась и предложила составить ему компанию.