— Ты не хочешь? Я не настаиваю, Маша… — я ощущаю дыхание на своём виске. Слышу, как обрывается мужской голос на полуслове.

Демьян хотел сказать что-то ещё. Да, возможно, ему нужно время, чтобы осознать. Мне оно понадобилось.

Трижды.

— Я не могу. Не могу иметь детей, Демьян. И никогда не смогу.

«...Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб...»

Но когда я произнесла свои — легче не стало. Боже, за что мне всё это?

Ощущаю заботливый поцелуй в макушку, что так контрастирует с его напряжённым телом, а потом — хриплое и тихое:

— Открывай дверь.

И я делаю то, что он велит.

Моя небольшая квартирка встречает привычной осточертевшей тишиной. Здесь всегда чисто, всегда есть кофе и всегда нет еды. Для себя я не готовлю. Всё время провожу на работе, а тут либо доделываю рабочие дела, либо сплю. Мне бы и дивана в офисе хватило, если честно. Какая разница, где именно отключаться от усталости? Я делаю это с собой сознательно, потому что если я не уставшая — меня режут мысли о «если бы».

«Если бы я осталась с Демьяном…»

И эти фантазии нескончаемые, разные и, что самое главное, — они вечные. Никогда не надоедают мне.

Сегодня же фантазии стали реальностью. Прямо сейчас наблюдаю, как высокая, грешно-красивая темноволосая фантазия проходит на мою небольшую кухню, занимая всё пространство своей давящей аурой.

— Кофе? — предлагаю зачем-то. Не знаю, зачем. Нервы.

Демьян лишь качает головой. Не рассматривает дизайн квартиры, не оценивает моё жильё. Он сидит во главе маленького стола и смотрит только на меня. Тяжёлым своим взглядом.

— Садись. А теперь рассказывай. С самого начала. — Поледнее добавляет, когда сажусь напротив.

И я говорю. Рассказываю всё, как было, скрыв лишь участие его близких в этой истории.

— Ты проверялась после? — спрашивает, когда я замолкаю.

— Дважды, — я часто киваю, щуря глаза.

После того как мне впервые поставили диагноз, я проверялась ещё дважды. И дважды переживала всё, как в первый раз.

— И ты сделала вывод, что не нужна мне, потому что не можешь иметь детей?

От шока я поднимаю голову и впервые за этот наш разговор смотрю ему прямо в глаза.

— А ты считаешь, этого мало? — говорю, словно механическая кукла.

— Твою мать, Маша! — он грохает кулаками по столу и мгновенно вскакивает на ноги, нарезая круги по кухне, которая своими габаритами не в способна вместить в себе его гнев, его отчаяние. Весь мир не имеет таких габаритов. — Мне нужна ты, а не долбаный инкубатор! Ты не кусок мяса, Маша! Ты — моя любимая женщина! — он стоит передо мной и едва не впервые повышает голос. — Что я сделал не так? Где я согрешил настолько, чтобы ты уверилась, что я не пойму? Да и что тут понимать? Это же ты!

Демьян запрокидывает голову и шумно выдыхает. Трёт руками лицо. Злой, взволнованый, настоящий. Делает в эту минуту то, от чего я хотела уберечь его — делит со мной агонию. А потом снова смотрит на меня и опускается на колени. Берёт в свои руки мои ладони, подносит к сухим губам и целует… Нежно и осторожно, будто я хрупкая ваза в руках мастера.

— Маша, Машенька… Это же ты. Моя, как и раньше. Ничего не изменилось, слышишь? Ничего. Это наше общее. Мы оба знаем, что я виноват в твоём бесплодии.

— Неправда, — качаю головой, склоняясь к нему. — Это неправда. Ты ничего не мог сделать.

— Я не имел права допускать того, что произошло. Я должен был уберечь тебя.

— Не надо… Я умоляю тебя, хватит. Прошу…

— Иди ко мне, — его руки обхватывают мою талию, притягивая ближе к мужскому телу. — Всё закончилось. Теперь только вместе, слышишь? Вопреки всему.