— Вылет завтра, сегодня приедет курьер с документами. По приезду выберешь учебное заведение на свой вкус, мистер Эр. Организация за все заплатит.

И заканчивает разговор.

Как будто эта «Организация» - дочернее предприятие Илона Маска.

Хотя, если я угадал правильно…

Плюхаюсь на кровать – плашмя на спину. Не самые приятные ощущения, потому что матрас продавлен в нескольких местах и пружины впиваются в бедро и где-то под лопаткой. Зато отрезвляет. И сразу становится понятно, что Красотка была здесь только в моей больной башке: она же такая правильная, чуть не с нимбом вокруг башки. Такие не приходят трахаться просто так с нерадивыми сыновьями своих ебанутых садистов-мужей.

Закрываю глаза, вспоминаю тот наш разговор, когда мне казалось, что получилось до нее достучаться.

Я пришел, чтобы потрахаться с ней и оставить в «целочке-монашке» столько спермы, чтобы она точно залетела. Ни о чем другом и не думал – просто тупо хотелось поднасрать Островскому. А потом увидел ее – всю такую милаху с серьезной рожицей, которая не сдала меня Паучихе, хоть и могла. И, как это часто у меня бывает, бомбануло. Превратился из грешника в кающегося грешника, решил, что если открою Монашке глаза, она свалит из этого серпентария, сверкая пятками. Захочет сохранить свой этот дурацкий свет, которым так неожиданно меня обожгла.

О чем только думал?

Кто же по доброй воле сбегает от таких денег?

Раскидываю руки, чтобы отпустить, наконец, все это дерьмо.

Пусть сожрут себя сами.

И Монашка вместе с ними.

Она такая же, как Островский – не зря же стала его Золотой маткой.

А я просто съебусь от всего этого и начну новую жизнь. В лучшем мире за океаном.

22. Глава двадцать вторая: Анфиса

Глава двадцать вторая: Анфиса

— Как ты себя чувствуешь? – неожиданно и как-то даже как будто с искренним интересом спрашивает Марат за завтраком. И в ожидании моего ответа даже откладывает в сторону телефон, что для него – такая же редкость, как и выпавший в Африке снег. Хотя, с этим глобальным потеплением…

Промокаю губы салфеткой и изображаю улыбку.

Я ждала этот вопрос.

Потому что готовилась к нему.

— Мне немного… нездоровится, - говорю максимально сдержано и тихо.

Не хочу, чтобы Островский решил, будто его долгожданный ребенок причиняет мне дискомфорт.

Я же должна радоваться.

Я же должна благодарить небеса, что у нас все так хорошо сложилось.

— Может, покажешься врачу? – продолжает играть в «заботливого мужа» Марат. – Мне не нравится твой цвет лица.

Мне, правда, не хорошо последние дни. И задержка

И сегодня, как только Марат уедет на работу, я сделаю все купленные тесты на беременность. Кажется, их пять или шесть – я брала все с максимальной чувствительностью, обещающие самый точный результат чуть ли не через пару дней после зачатия.

Но прошло уже почти две недели, поэтому…

Мысленно скрещиваю пальцы.

— У меня как раз сегодня плановая консультация, - успокаиваю Островского.

— Делай все, что он скажет, - снова возвращается к командному тону Марат и все-таки скашивает взгляд в телефон. – Я не хочу, чтобы с моим сыном что-то случилось. Даже пока он в твоем животе.

Так и подмывает спросить, что будет, если родится девочка, но я не настолько безумна, чтобы дергать тигра за усы. Поэтому в который раз просто поддакиваю и прикидываюсь китайским болванчиком, кивая в ответ на каждую его «просьбу».

Через полчаса, отдав какие-то распоряжения Агате,  Островский уезжает.

Я поднимаюсь к себе и, ссылаясь на слабость, даю понять, что ближайшие пару часов собираюсь провести в постели, набираясь сил перед визитом в клинику. Но все же на всякий случай запираю дверь на защелку – после того случая моя надзирательница перестала утруждать себя стуком в дверь. Теперь она просто заходит и обозначает свое присутствие уже постфактум.