Умывшись, я отправилась в зал, прихватила пару пакетов и положила их у свободной стены. Открыв один из чемоданов, я достала джинсы на лямках, тонкую водолазку и комплект белья. То, в чем я была вчера, мама забрала в стирку, поэтому я ходила по дому в ее старом халате и сорочке.

Мама, перетащив все вещи в зал, огляделась. Места явно не хватало, и она нахмурилась, оценивая объем вещей.

– Завтра на работу, мне сегодня пришлось отпрашиваться, – сказала она, присаживаясь на край дивана. – На выходных займемся этой стенкой. Поглядим, что в диване, выкинем все ненужное. А то я все откладывала-откладывала, а там уже три поколения утрамбовывают вещи! – Она указала на старинную стенку, которая занимала почти всю стену. – Пора бы и ее заменить на что-то современное. Эта уже совсем старая, скрипит и, того гляди, развалится.

Я кивнула, понимая, что мама давно собиралась это сделать, но руки не доходили. Стенке, казалось, было столько же лет, сколько и нашему дому. Она была массивной, с резными узорами, которые местами облупились, а местами были покрыты пылью. В углах стояли старые коробки и чемоданы, которые мама привезла из деревни, когда вышла замуж.

– Мам, это дорого, – отмахнулась я. – Просто наведем порядок, и все, – снова вздохнула я. – А я завтра съезжу на работу. Мне так и не выплатили декретные, хоть немного денег получу.

Мама всплеснула руками:

– Ты беременна, а собираешься ехать в общественном транспорте? Это же опасно!

Я устало пожала плечами:

– Три остановки на трамвае – это рядом. И не в утреннюю давку, конечно же.

– Но там столько людей! А вдруг кто-то толкнет? Ты только представь, как это может быть опасно!

– Понимаю, мам, но у меня практически нет денег на такси. Вчера последние отдала, ездила в клинику. А это действительно далеко.

Она нахмурилась, но потом смягчилась:

– Ладно, я понимаю. Постарайся не нервничать.

Я кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Мне так хотелось, чтобы все было проще и не приходилось выбирать между комфортом и необходимостью.

– Хорошо, мам. Спасибо, – тихо сказала я.

– Все будет хорошо. Мы справимся.

Мы помолчали, а потом она обняла меня.

Я уткнулась в ее плечо, чувствуя, как тепло ее рук помогает мне собраться с силами.

Пообедав, я переоделась, и мы поехали в больницу. Коридор был переполнен: люди стояли в очереди, разговаривали, кто-то плакал, а кто-то тихо переговаривался с соседями. В воздухе витал запах лекарств, дезинфекции и тревоги. Мама взяла меня за руку, и мы двинулись вперед. Мы нашли свободное место у окна, где стояли несколько деревянных стульев. Мама села, я устроилась рядом, прислонившись к ее плечу.

Ожидание казалось бесконечным. Я посмотрела на маму, и она улыбнулась, стараясь подбодрить меня. Я знала, что ей тоже тяжело, но она старалась не показывать этого.

В регистратуре, когда заводили карточку, сказали, что придет новый врач, и сразу прикрепили меня к нему.

Я даже успела задремать, прислонившись к маме. Мне снился Костя. Он был таким, каким я его помнила: с добрыми глазами, мягкой улыбкой и ласковым голосом. Он говорил что-то нежное, и я чувствовала, как тепло разливается по моему телу. Я улыбнулась во сне, но вдруг проснулась от маминых прикосновений.

– Ксюша, – тихо сказала она, поглаживая меня по руке, – нам пора!

Я кивнула, чувствуя, как глаза снова наполняются слезами. Мама протянула мне пачку салфеток. Я вытерла лицо и встала, опираясь на мамину руку. Мы двинулись к кабинету, и я старалась не смотреть на людей вокруг.

Когда мы подошли к двери, она неожиданно открылась, и из кабинета вышла женщина. Мы вошли внутрь, и я оказалась в небольшом, но уютном кабинете. На стене висели дипломы и фотографии, а на столе стояли цветы.