– Всё, я больше не могу. – Я снова борюсь с темными пятнами перед глазами. Они тянут меня в омут. – Прощай.

Наваливаюсь на дверь и попадаю в руки Влада. Парень все это время бродил поблизости, но не пересекал выставленную боссом границу.

– Увези меня отсюда, пожалуйста…– завываю я, вцепляясь в куртку на груди охранника.

– Влад! – рычит Дима, выходя из ресторана. – Не забывайся.

– Оставь меня…оставь…десять лет я верила тебе и любила…десять лет…

Не плачу, а стону сквозь стиснутые зубы. И если бы не Влад, упала бы на асфальт. Такой груз боли, я не вынесу на своих плечах.

– Стеф…

Дима где–то рядом. Чувствую не поворачиваясь. Только когда он дотрагивается до моей спины, я удерживаюсь одной рукой за Влада, а другой залепляю пощечину мужу. Наобум попадаю точно в цель. Ладонь вспыхивает и ее колют тысячи мелких иголок.

Первая и последняя пощечина за десять лет брака.

Ведь «нас» больше нет. И были ли «мы»?

– Стеф…– ведет челюстью, растирая щеку от моего удара. – Нам надо…

– Нам? Нам, Дим?! – из–за дрожи мне трудно говорить. – Такого я тебе не прощу никогда. Я как идиотка нарядилась в свадебное платье, месяц худела, чтобы в него влезть, искала для тебя подарок. И все потому, что люблю до помутнения, до сумасшествия. А ты? Проводил ночи с этой дрянью? Врал мне в глаза, приходя домой и, ложась со мной в постель! Ты трус, Дим. Жалкий трус. А это хуже предательства. Намного хуже!

Влад, удерживающий меня от падения, косится на босса, в глазах которого застывает ужас.

Ему страшно, что я уйду? Что сегодня конец нашей семье?

– Я люблю тебя, девочка моя…

– Влад, помоги мне сесть в машину, пожалуйста. Не сделаешь этого, сама сяду за руль и уеду.

– Отвези ее, куда она хочет. – Дима пинает урну возле ресторана, несколько раз колотит кирпичную стену, а затем отшвыривает от входа Эльвиру. Та верещит, но замолкает, когда в конце улицы появляется полицейская машина.

Не без помощи Влада сажусь в машину и укладываюсь на сиденье, не желая больше никого видеть и слышать.

Годовщина брака становится концом десятилетней истории о дружбе, любви и поддержке во всем и всегда.

Два миллиона. Столько стоит любовница Димы. Я сижу на полу в гостиной–студии и смотрю в большое панорамное окно, за которым мерцает ночь. В моей руке пустой бокал. Я верчу его, представляя, будто внутри пузырится шампанское.

Дорогое, изысканное, с розовым оттенком…

Я не пью уже очень давно. Последние лет пять. С того момента, как мы начали планировать ребенка.

Ребенка, отец которого посчитал, что все это слишком сложно и тягостно для него.

Наши разговоры о кроватках, колясках, костюмчиках с розовыми пони долгими летними ночами, всплывают в моей памяти короткими яркими всполохами.

Мы лежим в постели, насытившись друг другом, и болтаем о доченьке. О маленькой белокурой крошке с синими отцовскими глазами.

Потом воображаем о сыночке. О сорванце, с которым Дима бегал бы по двору, гоняя мячик и превращая в прах клумбы с цветами.

Прикладываю пустой бокал к губам, втягиваю пустоту и причмокиваю. Ничего. Из ничего никогда не возникнет что–то. Если не было любви, она вдруг не вспыхнет и не сожжет всё на своем пути.

Но у нас с Димой есть любовь! Есть! Я же чувствую ее в каждом его слове, каждом поступке и даже мимолетном взгляде.

Чувствовала…теперь чернота.

Пугающая, забирающая последние крохи света и надежды.

А!

Запускаю бокал в стену напротив. Мастерский бросок увенчается осколками на полу.

Сердце танцует на этих осколках одиночное танго.

Я зажмуриваюсь от боли, обнимаю себя сильно–сильно и перестаю что–либо ощущать. Но через секунду вновь вижу перед глазами фото Эльвиры и рвущие на части сообщения.