Посмотрел на меня с теплотой во взгляде.

– Как ты, доченька?

– Да как? – Мама мотнула головой в сторону окна с крохотной бежевой занавеской по верху оконного проема. – Этот ирод ее привез. Как это он сподобился? Отвлекся от курвы своей… И как ей не стыдно? Как дышится?

– Давай по существу, Ульяш, – не слушая маму, всмотрелся в меня отец, – что ты делать надумала?

– Я развестись хочу, – прошелестела я тихо, осознавая, что все вокруг нас слушают, и хоть это были чужие люди, всё равно постороннее внимание смущало и заставляло чувствовать себя скованно. – Но всё сложно. Из-за выборов нам пока никак не развестись. Я осталась в доме, Илья нанял няню Пашеньке.

– Пашенька, – мама прослезилась, вытерла полотенцем, висящим на спинке стула, глаза, и повесила его обратно, голос ее стал озлобленным. – Родного внука мне не показывают.

– Мам, пап, а вот я вам как раз фотографию привезла.

Илья перед выходом из дома выдал мне мой телефон, и я сразу сфотографировала сына, чтобы показать маме.

– И кто это? – подняла мама брови, когда я протянула ей телефон со снимком. Сунула мне его обратно. – Это чей ребенок?

– Мам, это Паша, мой сын.

– Ты что, Уль? Это же какой-то нерусский ребенок. Кожа смуглая, а уши чьи? Как локаторы же ж. Это не наша порода, и на Титова тоже не похож. Вы же светлые оба, а мальчик-то черный.

От маминых слов у меня бойко забилось сердце. А когда папа взял телефон в руки и нахмурился от того, что увидел, мне и вовсе стало дурно. Подозрения, которые неясной тенью шли по краю моих мыслей, вдруг забили фонтаном.

А вдруг…

А вдруг это не мой сын?! Он не похож на Илью. Не похож на меня. Недоношенный мальчик у меня, которая отходила весь срок. И карта эта потерянная. И странный тест ДНК, который показал чужое отцовство.

– Ульяна!

Голос мамы пробивался словно сквозь трубу.

– Как ты могла родить такого ребенка? Что происходит? – наперебой звали меня родители, а меня будто затягивало в черный туннель.

Как же так? Неужели мне подсунули другого ребенка? Подменили? Это вообще возможно? Это же чистый криминал! Кто бы пошел на такое? Зачем?

И на все эти вопросы нашлись ответы, едва я выстроила в голове логическую цепочку. Анализ показал, что это не ребенок Ильи, потому что это не его сын! Но он и не мой. По срокам не сходится, внешность совсем на меня не похожая. И в больнице этой платной всё могло быть куплено. И персонал мог делать то, за что им заплачено. Господи! Неужели Кристина и свекровь подсунули мне чужого ребенка только ради нужного им теста?

Но тогда…

Захлебываясь воздухом, я подскочила с места.

– Извините, я на минутку… Выйду…

– Куда ты, Ульяна?

Но я не слушала. Ноги несли меня на выход. Белый прямоугольник двери. Ручка. Слепящие лампы в коридоре. Холодная стена, в которую я уперлась рукой, потому что не могла стоять. Меня качало. Мутило. Мозг не мог осилить свалившуюся на меня правду. Внутри всё прыгало.

И одна-единственная мысль сводила на нет все мои попытки успокоиться. Мне хотелось кричать так, чтобы услышал весь мир.

Где мой ребенок?! Куда забрали моего ребенка?! Моего сына!

И я ведь чувствовала – что-то не так. А также я чувствовала странную тягу к чужому, нагулянному мужем ребенку. Так, может, потому, что он мой сын? Богдан – мой сын? Сердце дробно забилось в ритме “да-да-да”. Сердце-то не обманешь. Особенно материнское. Оно знало, с самого начала знало правду.

Мама и Илья оказались рядом одновременно. Я слышала их голоса почему-то сверху.

– Отпусти ее! – потребовала мама, а я и не поняла, что Титов пытается поднять меня с пола.