– Он у вас такой лопоухий и смуглый. Интересно, в кого? – захихикала Светлана, и если бы я не знала, что она наверняка ставленница Кристины, то не обратила бы внимания на ее фразу. Она звучала вполне себе безобидно, учитывая, что девчонка продолжала ворковать над ребенком, но я увидела в этом двойное дно. Она знала обо всем, что знала сама Кристина. И это был камень в мой огород. На кого похож…

До этого я не обращала внимания на то, что малыш и правда не похож ни на меня, ни на Илью, а сейчас как-то насторожилась не пойми от чего.

– И правда, ушастенький какой мальчонка, – улыбнулась тетя Маша и помогла мне поправить голубой чепчик, – но это не страшно, пройдет, мальчик ведь еще маленький. А вот смуглый – это да, есть такое. Интересно, в кого такой?

Она кинула на меня взгляд и смутилась, ведь кожа у меня всегда была белая, даже бледная. Загар к ней плохо прилипал.

– Ладно, пойду я, – засобиралась Светлана. – Скоро, может, Богдан проснется.

– Кто? – переспросила я машинально.

– Богдан. Сын Ильи Артуровича.

Светлана ушла, а я осталась стоять на месте как вкопанная.

Богдан.

Богом данный.

Имя, которое мы выбрали вместе с Ильей для нашего мальчика.

Имя, которое они с Кристиной бессовестно украли.

***

– Тетя Маша, а вы не могли бы присмотреть за моим сыном?

Пока не растеряла всю свою решимость, надо спешить. Хочу найти Илью и поговорить с ним лицом к лицу. Сколько можно откладывать? Боль не уменьшится, она только усиливается по мере того, как я узнаю всё новые и новые факты.

Мы хотели назвать нашего сына Богданом, выбирали это имя вместе, а Титов взял и бессовестно позволил своей любовнице забрать это имя. Во мне бушевал настоящий ядерный взрыв. Я буквально чувствовала, что распадаюсь на мельчайшие атомы. Взрываюсь. Но внешне я сохраняла спокойствие.

Хватит уже истерик, слезами горю не поможешь.

– Сына? А разве у мальчика нет имени?

Вопрос смутил, я опустила глаза и не знала, как объяснить, что где-то в закоулках своей души всё еще надеялась, что Илья как-то отменит всё случившееся. Вернётся ко мне и заберет нас с малышом, признает сына, и тогда мы вместе выберем его имя.

Глупость, несусветная глупость. Ничего такого не произойдет. Я должна определиться и сделаю это прямо сейчас, чтобы эта добрая женщина не изменила свое хорошее отношение ко мне. Что это за мать, которая не обращается к своему ребенку по имени?

– Паша, его зовут Пашенька, – прошептала я, думая, что это имя вполне подойдет моему ребенку.

Няня посмотрела на меня как-то странно, но я не стала продолжать наш разговор и вышла наружу, отправившись в свою комнату. Мне было наплевать, что скажет Илья по этому поводу, будет ли против Кристина и устроит ли свекровь мне скандал. В конце концов, раньше я считала этот дом своим, в моей комнате лежат мои вещи, они мне нужны, и я не намерена выпрашивать их у Ильи.

Мои чувства словно атрофировались, и в комнату я вошла бесстрастно, не испытывая никакой ностальгии. Даже если когда-то мы с Ильей были здесь счастливы, он всё заляпал грязью. Переоделась в домашнее, собрала сумку необходимых вещей, огляделась и вышла в коридор.

И остолбенела, чуть не выронив сумку. Слабые пальцы вцепились в ручки. Горло стянуло тугим обручем страха.

Передо мной стоял мой муж. Собственной персоной. В черных брюках, полурасстегнутой на груди белой рубашке, он будто бы ожидал меня у входа, опираясь плечом о стену. В руке зажал круглый бокал с чем-то темным. Расслабленная поза, плавающий взгляд…

– И что это ты делаешь? – спросил у меня заплетающимся языком, оглядывая с ног до головы. Нахмурился при виде сумки. В глазах застыл вопрос.