Даже если так, как они получили кинжал кандидатки? Зачем использовали именно его? Пусть простой люд верит во всякие небылицы, но уж эти двое точно знали, что Стража можно убить чем угодно.

Тальрех смял ткань, бросил её в миску, намереваясь сжечь, огляделся. В комнате был камин, но он не растоплен, свечи тоже ещё не зажгли…

«А если в крови действительно нет примесей, и Борьерех узнал об этом… – мысль возникла внезапно и уходить не спешила, разрасталась, разворачивалась, как смятая ткань в миске. – Тогда печать на шее для него ничего не значит».

Страж поднялся, принялся рассеянно собирать рассыпанные фрукты обратно в миску.

Но если Арриан знаком с Морксом, то мог знать, что до испытания наставник едва ли не палками загонял Тальреха на теоретические уроки.

Моркс заставлял учить подопечного историю, читать летописания, хроники и путевые заметки. Угрожая повторной ссылкой на склон восточного хребта, наставник требовал освоить все диалекты Материка и даже тот словарь, что был привезён с Полуострова, где обитали дикие племена. Такая подготовка действительно могла позволить Тальреху стать Царём.

Вот только после Испытания он её бросил. Вместо теории Тальрех принялся наверстывать практику. Пока особо любознательные сверстники учили рецепты сложнейших лекарств и тренировались лечить внутренние органы, молодой Страж тренировался оказывать помощь в полевых условиях, подручными средствами. Пока будущие Цари решали сложные выдуманные споры, Тальрех с неистовым рвением осваивал всё новые виды оружия.

Тальрех всегда хотел быть Стражем. Хотел защищать, а не судить или править.

Так неужели Арриан не рассказал об этом Царю? Почему Борьерех продолжает видеть в Тальрехе угрозу?

Страж поставил миску с фруктами на стол.

Сквозь единственное большое окно в комнату вливались алые лучи заходящего солнца.

Тальрех умылся, переоделся и, спрятав лоскут в рукав, направился в тронный зал. Что он скажет Царю, какое наказание предложит для Велки, он так и не решил. Все мысли сейчас были о кинжале. Может быть рассказать всё Царю? Ганьирех ведь говорила, что Царь мудр…

У лестницы Тальрех чуть не столкнулся с латниками, которые вели Велку и Лаиса.

– Сколько раз я ещё увижу твоё кислое лицо, прежде чем меня казнят? – усмехнулась Велка.

Тальрех только неопределённо мотнул головой. Предложение Ганьирех доказать Царю свою верность камнем придавило сердце. Мысли о собственной трусости и желании поскорее избавиться от необходимости такого ужасного выбора сдавили виски, вытесняя остальные эмоции.

Лаис, заглянув в глаза Тальреху, ободряюще подмигнул, улыбнулся.

В тронном зале уже стояли Арриан и Ганьирех. Через несколько мгновений нервного ожидания вошёл Царь в сопровождении Альмереха. Борьерех, ни на кого не глядя, сел на трон, привычными движениями расправил мантию, поправил тонкий золоченый венец на голове и только потом поднял глаза на собравшихся.

– Днём я поговорил с нашим не по годам умным Стражем, – он нарочито изящным жестом указал на Тальреха, немного склонив голову. – И пришёл к выводу, что не смогу судить этих разбойников лучше него. Ну, Страж, какого наказания по твоему суду заслуживает… как там её? Велка.

– Она действительно разбойничала на тракте. И, что опаснее, она ненавидит Стражей. Однако, учитывая, что её сестру забрали в Башню, да и сама она, как мне показалось, здорова, умна, красива…

Тальрех обернулся на шум. Велка чуть не вырвалась из рук латников, державших её за плечи. Такого количества ненависти в серых словно сталь глазах он не видел даже в первое утро. Отпусти её латники, она бы наверняка вцепилась в глотку Стражу. Тальрех опустил полные боли и стыда глаза, повернулся к Царю, который торжествующе улыбался. Страж продолжил твёрдым голосом, пытаясь не выдать своих эмоций: