Девушка ждала какой-то реакции от фон Миллера, но тот продолжал настойчиво молчать. Только Адалин взглянула на него и тут же поперхнулась, оттого как внимательно и странно феодал разглядывал ее с ног до головы.

- Я просил тебя уйти, Адалин, - твердо отчеканил по слогам. С каждым словом тон его повышался, а голос странно дрожал все больше и отчетливее. Темные глаза вновь становились алыми, а воздух вокруг стремительно накалялся. - Нет… Приказал! Почему ты осталась? Неужели не понимаешь, насколько это опасно? Что за вздор!

- Но… - Адалин нахмурилась и растерялась. Девушка ждала благодарности, но вместо этого теперь ощущала себя неблагополучным нашкодившим ребенком. Внезапно внутри зародилась странная необъяснимая ярость, а на губах появилась коварная улыбка: - Я могу прямо сейчас поднять чашу, выполнив вашу просьбу. Хотите, господин?

- Дай мне крышку, - отмахнулся фон Миллер, буквально выхватывая ее из рук Адалин. Девушка проследила за тем, как мужчина быстро и умело запер змею в чаше. После чего направился к двери только в тех ошметках одежды, что остались на нем после поцелуев и ласк. - Не смей покидать спальню. Могу я хоть сейчас рассчитывать на выполнение приказа?

В тоне мужчины прослеживалось столько жестокости и негодования, что Адалин с трудом сглотнула обиду, ехидно пробормотав:

- Да, господин.

Как только дверь хлопнула, девушка ощутила дикий страх. Паника накрыла ее с головой, а невидимая опасность заставила залезть в кресло, поджать под себя ноги, испуганно оглядываясь по сторонам. Адалин вдруг осознала, что если в собственной постели небезопасно, то… Как быть дальше? Как расслабиться и выдохнуть?

- О, нет… - девушка поздно заметила, что свеча почти догорела. Чтобы сменить ее на новую, нужно было подняться и пройти босыми ступнями по темному участку ковра. Выбрав из двух зол меньшее, Адалин осталась сидеть в кромешной тьме.

В тишине, прерываемой шумом волн, слышался лишь тихий сдавленный плач девушки, ее жалобный скулеж. Руки и спина Адалин онемели от долгого сжимания коленок. Сомерсильд слышалось повсюду то шипение, то чьи-то шаги…

Наконец, кто-то вошел в спальню, медленно проследовав к постели. Адалин страшилась развернуться и взглянуть опасности в лицо, но смиренно ожидала худшего, не в силах угомонить дрожь.

- Адалин… - удивленный шепот жениха застал девушку врасплох. Ей было стыдно проявлять слабость перед фон Миллером, но успокоиться категорически не выходило. - Почему ты не спишь?

Феодал сел на колени напротив кресла, стараясь заглянуть Адалин в глаза, но она старательно прятала взгляд. Положив ладонь на оголенную стопу, он почувствовал невероятный жар, несмотря на мурашки и дрожь.

Что-то странное взыграло внутри, похожее на чувство вины. Фон Миллер категорически не хотел быть тем, кого спасают, поэтому неосознанно сорвался. Его пугала мысль, что Адалин готова была так отчаянно пожертвовать ради него своей драгоценной жизнью! И, между тем, эта же мысль и… восхищала.

- Прошу, - надрывно молил он, сам не зная о чем. Мужчине хотелось защитить невесту, уберечь от всего мира, избавить от печалей. Но фон Миллер боялся обнять девушку, сделав тем самым лишь хуже. - Ты в безопасности, Адалин. Теперь все будет хорошо. Прошу, поверь мне.

Девушка медленно подняла на мужчину взгляд, долго размышляя, стоит ли говорить ему о внутренних чувствах. В тусклом свете луны она вдруг отчетливо подметила раскаянье фон Миллера, его боль и отчаянье, посему не сдержалась:

- Мне теперь страшно закрыть глаза, господин.