Я хмурюсь, в моей голове все переворачивается.

- Ты гонишь? – единственное, что могу выдавить из себя, затем толкаю его в грудь, - вообще-то это я – клиент клуба, и ты – мой заказ. Все моих три похода. Так что не надо тут переворачивать все с ног на голову.

Вижу, как напрягаются его мышцы. Темнеет взгляд. Бешено бьется на шее вена.

- Не смешная шутка, кошечка, - гладит пальцем мою щеку, плотоядно глядя на мои губы.

Я дергаю головой. Не желаю, чтобы он касался меня. Чувствую себя грязной. Словно на меня ушат помоев вылили.

- Ты серьезно? – замечает мое оцепенение и только потом тон его становится не шутливым.

Отстраняется от меня, наконец, облокачивается о стол и скрещивает руки на груди. На лице активная работа мысли. Через минуту мрачнеет на глазах, мне даже кажется, что опускаются уголки глаз. Смотрит на меня пристально, будто рентгеном сканирует. Но я взгляда не отвожу. Не вру.

- Это ничего не меняет, - приходит он к решению и кивает, - насчет такого странного стечения обстоятельств я еще разузнаю, и поверь, кошечка, проверю твои слова, не думаешь же, что поверю тебе на слово?

- Мне плевать, - фыркаю, еще чего, чхать хотела я на то, что он думает обо мне.

- Не дерзи, - хватает меня рукой за шею и слегка сжимает, не так сильно, чтобы мне было сложно дышать, а скорее указывая, кто здесь главный, - как я и сказал, значения это не имеет, клуб ведь ты посещала.

Последнее шепчет мне в ухо, отчего волосы слегка колышатся от его горячего дыхания.

- Как и ты, - ядовито улыбаюсь, но кисну от того, что он и сам клиент.

Хотя понимаю, что нет разницы, клиент он или работник. Он знает Антона. И это большая проблема.

- Но у меня ведь нет жениха, - выдыхает у моих губ.

Я молчу, понимая, что он прав. Но вспоминаю женщину, с которой видела его в день аварии. И не успеваю, как следует подумать, как слова вылетают изо рта быстрее.

- Но женщина-то у тебя есть, - чувствую превосходство, желаю стереть с его лица эту самодовольную ухмылку, - ну та, постарше, которая из магазина вышла в тот день, когда вы с Антоном поцапались. Или будешь отрицать? Альфонс.

Оскорбление вырывается непроизвольно, само. Но я не жалею, от этого внутри растекается облегчение. Он молчит, только изгибается смоляная кустистая бровь. Затем вижу, как слегка дрожат его губы, он запрокидывает голову и хохочет. Все громче, даже грудь вибрирует от силы его смеха. Затем он затихает, упирается лбом в мое плечо, и говорит.

- Это моя мать, - поднимает голову, утирает слезы и лыбится, - так что не придумывай в своей миленькой головке то, чего нет.

И вся веселость с меня слетает шелухой. Хреново.

- Неважно, - пытаюсь отстоять свою позицию, - хочешь сказать, что у тебя никого нет?

Верчу головой, словно хочу найти ту самую, перед которой он не хотел бы раскрывать свои секреты, но ожидаемо ничего не нахожу.

- Невесты нет, - присаживается снова на диванчик, - постоянной подруги тоже, так что косяковая у нас только ты.

Хлопает по своей коленке, намекая мне присесть, и я подчиняюсь, ощущая, что проиграла битву.

- Ну, в том, что мы оба не работники дома плотских утех, разобрались, - тянется к бокалу коньяка, - вернемся к главному вопросу, жених твой, как я погляжу, не в курсе, чем занимается его невестушка, так что…

Выпрямляю спину и слушаю.

- Если хочешь сохранить нашу порочную связь в тайне до свадьбы, - говорит спокойно, будто не рушит сейчас мою жизнь, - ты переходишь в мое владение.

Я молчу, с трудом перевариваю его слова, сглатываю и решаю спросить.

- На какой срок? – сжимаю руками свои колени, чтобы сдержать их тряску.