– Значит, меня начнут считать святой и будут приходить за исцелением, – не сдерживаю улыбку, глядя на хмурого начальника.

– Ага, в морг?

– Вам ли не знать, что никто не отменял гипотермию в данных погодных условиях. Пульс замедлился до двух в минуту. Дело теперь раскрывать не надо. Человек жив. Остальное – проблемы полиции, если было покушение на этого Иисуса без трусов.

– Я вас отстраняю.

– Что?

Вскакиваю с кресла, у самой руки трясутся не то от злости, не то от переживания. Пойду и убью эту скотину воскресшую! Надо было ему очнуться именно под моим скальпелем?! Почему нельзя это было сделать во время похорон?

– Как отстраняете, Илья Сергеевич?!

– Молча! Считайте, у вас отпуск. За ваш счет!

– Я ж на испытательном сроке. А за квартиру чем я платить буду?

– Идите в семнадцатую помощником патологоанатома или санитаром. И молитесь, чтобы никто не подал на вас жалобу, и дело не дошло до этики медсовета! Ох, как бы ни пришлось писать увольнительную по собственному желанию. Все, уходите с моих глаз.

***
Да блин, ну что за фигня? Ладно, если бы я живого убила. Так ведь не в реанимации работаю, да и вообще не с живыми. Черт, окончила универ, называется. Вот и куда я сейчас пойду? Реально думает, что санитаром в морг? Да я в жизни туда больше не вернусь! А кто мне хоть рекомендательное дал? И за квартиру платить нечем. Ну блин, фитнес-тренер, вздернуть бы тебя на виселице. Пойду, взгляну как он там. Вдруг все-таки помер, и дадут доработать смену.

Больница находилась в другом корпусе, буквально соседнем, но до которого идти минут пять. Даже бахилы не сняла. Бреду по слякотному пространству. Спасибо реагентам, разъедающим снег, лед, а заодно и бахилы.

Без всяких записей меня спокойно пропускает дежурный и я иду смотреть на воскресшее чудо. Судя по тому, что ко мне не пристают с вопросами, никто не знает о произошедшем, а если и знают, то не в курсе, в чью смену.

– Привет, а подскажи, куда привезли человека без имени и адреса? Такой накаченный, красивый, со шрамами на груди?

– А-а-а-а, этот псих! Наверное, его заберут, если уже не забрали. Буйный он, ахинею какую-то нес. Мол, скоро он нам таку-у-ую войну развернет.

– Террорист, мож, какой?

– Да бог его знает. Он на третьем этаже. В семнадцатой. А ты чего вообще к нему?

– Любопытство, – склоняюсь над ресепшеном и шепчу, улыбаясь глядя на Галку. Мы учились с ней вместе, только она ушла со второго курса по декрету, так и недоучившись. Но все-таки попала работать в больницу. Правда, администратором. Но-о-о меня это не колышет. Где там мой воскресший? Ага, вон он, сопротивляется. Дергается как пиявка солью посыпанная.

– Где мой конь?

– Успокойтесь. С вами не было коня. Может, вы про машину? Не переживайте, найдется.

– Мой красный конь! Я убью вас всех, если вы с ним что-то сделали! Это все какой-то дебильный сон. Райдер! Проснись!

– Ох, не бейте себя по лицу!

– Проснись, я тебе говорю!

– Санитары! Срочно в семнадцатую палату! Пациент наносит себе травмы!

– Это все мой брат, Морфей, я убью его… убью! Я горю, мне жарко, черт. Я не понимаю, что со мной. Где девушка, где она?

– Это не Морфей, это морфий. Успокойтесь и отдыхайте.

Стою в сторонке и молча наблюдаю, как этого психа обездвиживают и отправляют в нокаут. Да уж, хорошо, что этот атлет своей хваткой мою руку не выдернул и скальпель не всадил.

– Здравствуйте, а вы кто? – спрашивает у меня доктор, выходящий из палаты. – Вы его знаете?

– Нет, но разочек успели повидаться.

– Да уж, тяжелый случай. Он, скорее всего, знатно обо что-то приложился головой. Это у вас он очнулся? В смысле, на вскрытии, у судмедэкспертов?