Мария бодрым шагом пошла по улице к ближайшим домам. Мы неровным строем поспешили за ней. Я догнал, поравнялся и шёл рядом. Она что-то хотела сказать мне, но обернулась и передумала. В гробовой тишине ночи звуки разносятся очень далеко, наши шаги явно было слышно с другого конца деревни.

Девочка притормозила возле одного дома и ткнула в него пальцем.

– Там тётенька на лежанке, – уверенно сказала она.

– Но я там смотрел! – возмутился Илья. – Там никого не было!

– Внимательно смотри, – огрызнулась Мария.

– Иди, Илюх, – кивнул я. – Если там куча тряпок, то лучше разгреби, я так уже находил.

– Ну ладно, – пробубнил Илья и пошёл на поиски пациента.

Ещё через три дома девочка снова остановилась и показала на дом по другую сторону улицы.

– Там двое в чулане среди тюфяков с сеном, – сообщила она и пошла дальше.

Виктор Сергеевич отделился от нашего отряда и отправился проверять чулан. Таким образом мы всех распределили по домам и остались вдвоём.

– С видящей ты хорошо придумал, – сказала она. – А теперь мы с тобой поработаем, идём сюда.

Она резко свернула к предпоследнему дому слева. Этот дом был немного больше остальных и имел больше надворных построек. Я уже хотел подняться на довольно высокое крыльцо, но Мария прошла мимо.

– Все туда идут смотреть, – бросила она через плечо. – А они зимой там не живут, слишком много дров надо, чтобы натопить.

За домом на полутораметровых дубовых сваях стояла длинная постройка с широким пандусом вдоль неё. В стене было несколько дверей и окон, что делало постройку больше похожей на недорогой мотель, чем на сарай. Девочка уверенно прошла мимо трёх, дёрнула за четвёртую и вошла внутрь. Я вошёл вслед за ней в помещение четыре на четыре метра. Это была буквально квартира студия, только по-деревенски. Небольшая печурка, стол в центре, Буфет у одной стены и разложенный диван у другой. На нём под толстым ватным одеялом лежали мужчина и женщина лет шестидесяти по тому же принципу, что и бабка с дедом на лежанке первого дома, что я здесь посетил. Они также лежали, прижавшись спина к спине, чтобы легче было сохранить тепло. Оба были ещё живы, но практически в коме.

Всего несколько минут и вопрос решён. Семейная пара стала приходить в себя, пытаясь вспомнить и понять, что здесь происходит. По традиции Мария перевела стрелки на меня, мол “дяденька из Питера вас спас, а мне пора домой”. Когда мы вышли от них, на часах уже было почти двенадцать ночи.

– Слушай, твои родители меня убьют, – сказал я девочке. – Может ты просто скажешь мне, где искать на той стороне, я отведу тебя домой, а сам пойду потихоньку займусь.

– Ага, как раз к утру и закончишь, – хмыкнула она. – За меня можешь быть спокоен, я спать не хочу, а мама уже спит и моего возвращения всё равно не увидит.

– Ну отец тогда наверно сидит в окно смотрит, волнуется, чтобы с тобой всё было в порядке, – предположил я.

– Издеваешься? – вскинула она брови. – Ему-то за меня зачем переживать? Если только за тебя. Или за тех, кто захочет меня обидеть, но в нашем селе таких не найдётся. В общем хватит болтать, пошли дальше работать. Подгребать хвосты за Питерскими лекарями, которые глаза разуть не могут.

– Вернее и не скажешь, – хмыкнул я.

Для крутой магички аристократки из другого мира она слишком по-простому разговаривает. Хотя, в деревне самое то, тогда получается даже мало своеобразных местечковых выражений и словечек.

Мы вернулись обратно к площадке перед управой, мои сотрудники уже стояли там, переминаясь с ноги на ногу, видать уже подмёрзли, пока мы обходили оставшиеся дома.