– Сам ты Моргана, – буркнула девочка, не оборачиваясь. – Ко мне это не имеет никакого отношения, тёмной магией и магией крови я не занимаюсь, некромантией тоже.

– Это же хорошо, – улыбаясь ответил я. – Ты меня успокоила.

Выходит, всё, что я думаю при ней про себя, всё равно, что говорю вслух, поэтому я постарался вовсе ни о чём не думать кроме той работы, что нам предстоит сделать. И теперь я точно знаю, что чтобы донести до неё какую-либо информацию, то мне достаточно просто подумать. Может она псионик? Не слышал, правда, что псионики могут исцелять. Или для её мира такое сочетание считается нормальным? У меня накопилось слишком много вопросов, и они продолжают размножаться продольным делением, как инфузория туфелька.

Мы поднялись на крыльцо дома, в который до нас должны были зайти маги подкрепления. Замечательно, так и думал, что они обязательно хоть что-нибудь проворонят. Дверь оказалась не заперта, Мария включила свет, вошла в дом и сразу полезла на лежанку, я последовал за ней чисто из любопытства.

Теперь понятно, человека под кучей тряпья просто не увидели. Такое впечатление, что здесь была просто свалка ненужных вещей. Может специально спрятали? Девочка отбросила тряпьё в сторону, и я увидел человека, точнее девочку лет двенадцати без сознания. Наверняка лекари её просто не нашли, а на вопрос “есть кто живой?” она ответить не смогла.

Мария также положила ей руку на область сердца и замерла. Прошла минута и пациентка стала дышать глубже, потом пришла в себя, даже не закашлялась, хотя на потрескавшихся губах, как и на подушке рядом, была засохшая кровь. Ещё немного и девочка подросток стала подниматься и села на лежанке, Мария к этому времени закончила своё воздействие и убрала руку.

– Мария? Ты? – спросила только что спасённая. – Это ты меня вылечила?

– Нет, Оля, это дяденька лекарь из Санкт-Петербурга приехал всех лечить, а я тебя просто разбудила, ответила тонким голосочком магичка попаданка. – А где твои папа и мама? Почему ты одна?

– Я не знаю, Маш, – покачала головой пациентка. Наверно своим Мария позволяла называть себя более соответствующим ребёнку вариантом имени. – Когда я заболела, они сначала ухаживали за мной, мама кашляла и плакала, принося мне попить и поесть, клала мокрые полотенца на лоб, чтобы мне было легче, потом они куда-то делись, а дальше я не помню, наверно долго здесь лежу.

– Похоже, что они ушли совсем недавно, – сказала Мария, слезая с лежанки. – Печь ещё тёплая, её же кто-то топил.

Она открыла чугунную дверцу, там ещё тлели угольки, которые уже вот-вот погаснут.

– Подкинь дров пожалуйста, – обратилась она ко мне. – Возьми в дровнице в сенях. А я пойду поищу её родителей, мне кажется они должны быть где-то здесь. – Она обернулась на только что спасённую девочку и убедившись, что та её не слышит, добавила: – Но я их не чувствую, словно они мертвы, но в доме их точно нет, возможно они где-то рядом.

– Не нравится мне всё это, – сказал я, чуя неладное. – Не ходи одна, сейчас я дров подкину и пойдём вместе.

– А что, ты сможешь меня при необходимости защитить? – усмехнулась Мария. – Ты же лекарь, а не боевой маг. Или ты хорошо умеешь драться? Так-то видно, что организм молодой и крепкий.

Я покашлял, давая понять, что девочка, которая только что лежала на лежанке под грудой тряпок, внимательно на нас смотрит и прислушивается. Мария тут же замолчала и завела глаза. Я так понял, что она сама себя ругает за невнимательность. О том, что я могу шарахнуть молнией при необходимости, сказать не успел, может так даже лучше.