– Какой ещё Иван Терентьевич? – уточнил Обухов.

– Рябошапкин, – пояснил я. – Ведь видел меня каждый день и хоть бы слово проронил, что они с Демьяновым отчёт о работе готовят.

– Правильно, я же им запретил тебе говорить, – улыбнулся Обухов. – Значит достаточно напугал, раз не проболтались.

– У меня на самом деле к вам другой, гораздо более важный вопрос, – сказал я, считая, что пора бы уже переключить тему. – Мне разрешили преподавать магию тонких потоков, для этого желательно подыскать отдельное помещение.

– Совершенно верно, – кивнул Степан Митрофанович. Теперь его лицо стало совершенно серьёзным. – У меня в голове уже нарисовались кое-какие планы, но мне интересно, как ты это видишь.

– Чтобы было всё правильно и можно было заниматься не только теорией, но и практикой, нужно чтобы кроме нескольких учебных помещений было и несколько кабинетов для ведения приёма. Возможно даже пара палат для круглосуточного пребывания. Ну и соответствующие подсобные помещения, кладовка для хранения лекарств, естественно. Желательно чтобы была небольшая библиотека.

– А не до хрена ли ты губу раскатал? – возмутился Обухов, всплеснув руками на эмоциях.

Я замолчал и замер, поставив чашку с недопитым кофе на стол, рядом легла надкушенная ватрушка с черникой. Такой реакции я почему-то не ожидал. Вроде всё правильно сказал, нормальный практичный план, никаких там излишеств вроде каминного зала, бильярдной, сауны и бассейна с бегемотами.

– Ты чего напрягся-то так? – спросил Обухов с интересом наблюдая за моей реакцией. – Всё правильно ты сказал, прям пошутить нельзя.

– Шуточки у вас, – пробормотал я выдыхая.

– Да уж какие есть, – хмыкнул он. – Ешь давай свою ватрушку, вижу, что голодный. Я лично вижу то, что ты перечислил, на двух этажах. Регистратура, приёмное, гардероб для студентов, палаты и кабинеты приёма будут на первом этаже, а на втором – учебные комнаты, лаборатория, библиотека и комната отдыха для преподавателей. И, что вполне естественно, кабинет директора. То есть твой.

– Ни хрена себе, – вырвалось у меня, когда он закончил. Я даже чуть остатками кофе не подавился.

– Тебе что-то в моём предложении не нравится? – удивился он.

– Напротив, очень нравится, идеально, – ответил я.

– Ну вот и отлично, – улыбнулся Обухов. – Теперь тебе только придётся подобрать преподавательский состав и остальной персонал.

– С преподавательским составом вопрос практически решён, – сказал я. – Остальное решим по ходу пьесы.

– Ну и отлично тогда, – сказал Обухов и хлопнул ладонью по столу, как бы подводя итог. – Тогда теперь уже после нового года будем подбирать помещение, а ты пока добивай кадровый вопрос. Всё беги, дай мне немного отдохнуть и расслабиться. В кои-то веки выпадает такая возможность.

Я вскочил, поклонился чуть ли не в пояс и, забыв попрощаться, выскочил из кабинета, как пробка из бутылки шампанского.

Когда я вылетал из кабинета главнейшего лекаря Питера, секретарь проводил меня недоумённым взглядом. Возможно подумал, что произошёл непредвиденный инцидент, но перед тем, как покинуть приёмную, я с довольным видом помахал ему ручкой и послал воздушный поцелуй. Он схватился за сердце и осел на свой стул, выдохнув с облегчением. Его шумный выдох я услышал перед тем, как закрыть дверь.

В лечебницу я летел как на крыльях, только на микроавтобусе. Старался не создавать острые дорожные ситуации, возможно у меня это даже получалось, но пару раз вслед кто-то нервно бибикнул, обозначив свои претензии. Значит получалось не всегда.

Илья утром предлагал забрать у меня первого практиканта, чтобы я смог сегодня пообщаться с Обуховым, но в итоге я прискакал даже раньше, чем было нужно, так что сам со всеми справлюсь. Зашёл к секретарю и посмотрел в тетрадь. Сегодня у меня оставались двое. А ведь я ещё хотел повторить занятие со знахарем, который очень слабо показал себя на прошлой неделе. Нашёл эту запись в тетради и решил сначала зайти к нему, время позволяло.