– Да, ты прав, – сказал я, убедился, что никому не помешаю и выехал на проезжую часть.

До клиники уже доехали с ветерком. Юдин прав, сейчас не в облаках витать надо, а наоборот крутиться ещё сильнее, мобилизовав скрытые дополнительные резервы и механизмы.

Первым делом, выйдя из машины, я набрал секретаря главного лекаря Питера.

– Слушаю вас, Александр Петрович, – ответил он. Его голос сегодня показался мне спокойным, речь неторопливой. Значит скорее всего нет никаких цейтнотов и у его босса.

– Любезнейший, мне очень срочно надо увидеть Степана Митрофановича, – я старался говорить так же спокойно, чтобы не выбить его из колеи. – Возможно ли это сделать и во сколько лучше?

– В данный момент проводится итоговое годовое заседание городской коллегии лекарей, – ровным непоколебимым тоном сказал секретарь. Мне почему-то представилось, что он в этот момент задумчиво правит ногти пилочкой. – Закончат скорее всего ближе к двенадцати или чуть позже. Можете к двенадцати подходить и подождать его в приёмной. Он правда просил никого к нему сегодня не пускать, даже императора, если он вдруг соблаговолит приехать. Но ведь вы, ваше сиятельство, совсем другое дело, так ведь?

Не пойму никак, он сегодня под шафе что ли? Или вдруг шутить научился? Или он всё-таки не шутит и реально по поводу моей персоны есть какие-то особые распоряжения? А я ведь и не задумывался, как легко в большинстве случаев у меня получается к боссу попасть.

– Хорошо, буду к двенадцати, ставьте чайник, – сказал я и положил трубку.

Ну вот и отлично, значит сегодня и поговорю с ним обо всём. Не зря Илюха настоял на визите именно сегодня.

Приём я старался вести в темпе вальса, чтобы освободиться пораньше и успеть к двенадцати оказаться в приёмной Обухова. Однако были и пациенты, с которыми побыстрее никак не получалось. И первым из них был мужчина с асептическим некрозом головки бедра. Сегодня его походка была менее уверенной, чем в прошлый раз, что меня немного насторожило.

– Боли в суставе усилились? – спросил я пациента.

– Разве что немного, – ответил он.

Мне показалось, что он говорит не искренне, словно что-то скрывает. Вот такие моменты мне не нравятся, если что-то вдруг произошло, пусть даже пациент и сам виноват, лечащий врач должен знать обязательно, это может повлиять на исход лечения.

– Может где оступились, споткнулись или нагрузили ногу больше обычного?

– Нет, всё как обычно, – пожал он плечами. – Никаких особых нагрузок не было, травм тоже. Может на погоду так среагировал?

Слушая его и глядя в глаза, я укрепился в своём мнении, что он что-то не договаривает. Клещами, однако, я из него информацию тянуть не буду. Раз решил скрыть и не хочет рассказывать – его дело, не маленький ребёнок.

При сканировании сустава я с удовольствием наблюдал, как в некротизированный участок прорастают новые сосуды даже без моего участия, появляются новые работоспособные клетки. Но есть и не очень приятный момент, небольшой фрагмент головки на самой верхушке провалился на несколько миллиметров, костные трабекулы здесь частично разрушились. Восстановление функции сустава вполне возможно и на этом фоне, но я всё же попытаюсь сейчас это хоть немного исправить.

Тонкий поток энергии направился в пострадавший участок. Выправить покорёженные трабекулы получилось не везде, но глубину провала свести от трёх миллиметров до одного у меня получилось, заодно укрепил костную ткань и заставил мелкие сосудики расти дальше, прямо в этот участок.

Только когда закончил, понял, что по вискам стекают капли пота. Надо же, не оскольчатый перелом бедра, а всего лишь небольшое вдавление на головке кости, а я настолько выложился. А без тонких потоков я бы не справился вовсе. Да и мало кто, разве что только Захарьин или Гааз.