И главное – мне никогда не дарили цветов!

Я не чувствовала себя женщиной – красивой, умной, нежной. Я не чувствовала заботы о себе.

Почему я этого не замечала, хотя Поля с Вандой годами намекали на то, что отношения с Адамом мне только во вред?

Столько лет я уверяла себя, что подобное положение дел нормально и что Адам нужен мне. Для здоровья, как принято говорить. Да, я получала от Адама то, чего мне хотелось, но не замечала, что вместе с тем Адам загородил мне весь остальной мир. Он спрятал от меня солнце.

Что, серьезно, мои оргазмы стоят вот этих интересных бесед, этих цветов, этих комплиментов?! Этого ощущения счастья – когда идешь теплой осенью по московским улочкам с симпатичным мужчиной рядом, который смотрит влюбленно и с восхищением?

Я была уверена, что Адам помогает мне не быть животным, что с ним я избавляюсь от своих животных желаний и становлюсь человеком. О нет! Именно Адам, оказывается, и делал меня животным. Делал зависимой от собственной похоти, только усиливал ее.

– …все мы мечтаем о каких-то необыкновенных технологиях, – говорил Кирилл, держа меня под руку. Он поглядывал на меня время от времени блестящими глазами, явно находясь на подъеме. – Мы надеемся, что скоро полетим в космос, нас будут лечить нанороботы… А кто нам все это устроит, дети дистанционки? Образование перестало работать. У человечества нет того будущего, о котором когда-то мечтали фантасты прошлого!

– А что у нас есть? На что же теперь надеяться людям, о чем мечтать? – спросила я.

– Да уж не о космосе! Надо думать о собственном счастье. О том, как сделать себя счастливым.

– И как это сделать? – с интересом спросила я.

Кирилл остановился, развернул меня к себе. На каком из бульваров мы с ним находились на тот момент – не помню. Я уже не ориентировалась в пространстве, я была полностью захвачена беседой с Кириллом.

– У нас, у людей, осталась только любовь, – сказал он. – Счастье – это когда любимый человек рядом. Когда есть семья. Дети. Смысл мечтать о космосе, если в мире семьдесят процентов разводов?

– Ты против покорения космоса? – засмеялась я.

– А ты представляешь, сколько денег постоянно вливают в космическую отрасль? Сколько грантов собирают все эти безумные проекты? Это раньше были ученые-энтузиасты, а сейчас сплошные бизнесмены с идеями, которые требуют деньги под эти свои идеи… Наука сейчас служит бизнесу, а не людям. Ах, Лиза, я по своей основной работе занимаюсь такой фигней, если бы ты знала… Кстати, вон неплохой ресторанчик, посидим в нем?

Я согласилась.

Ресторан и в самом деле оказался очень неплохим – уютное местечко с тихой приятной музыкой. Нам подали кофе и вафли с разной начинкой. Вкусно. Я любила кафе… Только раньше я сидела в них всегда одна. И гуляла по городу тоже одна.

Потом, после посиделок с вафлями, мы с Кириллом опять принялись бродить по Москве, и бродили до тех пор, пока совсем не стемнело. И говорили, говорили, говорили…

Наконец я заявила, что устала, и Кирилл вызвал такси, довез меня до моего дома.

Там, у арки, ведущей во двор, мы стали прощаться.

– Это был самый чудесный вечер в моей жизни, – признался Кирилл, держа меня за руку. – Да и вообще… Лиза, ведь мы с тобой еще встретимся?

Я постаралась улыбнуться. Я в этот момент опять подумала об Адаме.

Кирилл осторожно приблизил меня к себе и поцеловал. Потом еще раз и еще. Он был деликатен, вежлив, нежен; когда я целовалась с ним, мои челюсти не ныли, а скулы не немели.

Если бы у меня была возможность, я бы прямо сейчас пригласила Кирилла к себе домой, но… нет, не сегодня.