– Дернешься, пристрелю! – еще раз, медленно и чётко произнёс я, рядом с ухом влиятельного моджахеда. Убедившись, что он всё понял, я быстро убрал нож от горла Али, молниеносно перехватив его другой рукой, нанёс им удар точно в грудь водителя.

Тот захрипел, дёрнулся. Вскинул руки, но уже всё было кончено. Он обмяк, навалился на руль. Вероятно, его нога соскочила с педали газа и наш вездеход практически полностью остановился. Стараясь не терять времени, я сразу же принял первостепенные меры. Ловко ухватив за шиворот водителя, я с силой втащил его к себе в кузов. Бросил его на раненого – тот застонал от боли, но этим всё и ограничилось.

Воспользовавшись моментом, Али хотел открыть дверь и выпрыгнуть наружу. Но у него ничего не получилось, поскольку я резко рубанул его ребром ладони по шее, ухватил за воротник и с силой потащил назад. Тот зашипел от боли, как-то скрючился, и вероятно понял, что сбежать у него уже не получится.

– Лезь за руль, ну! – громко приказал я, указав на место водителя. Однако моджахед не отреагировал. Тогда резко кольнул его остриём ножа в бок, отчего душман скрипнул зубами.

– Ну! Пошел! – пояснил я.

Спустя мгновение Хадид все-таки повиновался – от него буквально несло ненавистью, злостью и страхом. Наградив меня раздражённым, полным ярости взглядом, он неохотно полез на водительское место. Во время этого я заметил на примитивной пыльной торпеде ГАЗ-69 прикрученную с помощью куска алюминиевой проволоки кобуру, с торчащей оттуда рукоятью пистолета.

Потянувшись, я сразу же выхватил его – так надёжнее. Очень уж недобро смотрел на меня Али Хадид – от такого зубастого товарища можно было ожидать чего угодно. Генералами сопротивления случайные люди просто так не становятся, так не бывает. Наверняка, прежде чем стать тем, кем этот головорез является в настоящее время, он пролил немало крови. В том числе и своему народу и нашим советским солдатам.

Само собой ожидать, что он будет покорно сидеть и радоваться своей незавидной участи военнопленного, было глупо. Едва ему подвернётся удачный момент, как он непременно им воспользуется.

– Вперед! Поехали! – жёстко произнёс я, толкнул его в плечо и указал рукой направление движения. Впереди, в свете тусклых фар, кое-где угадывались следы протекторов. Вероятно, сюда они двигались этой же самой дорогой.

Тут и там попадалась сухая трава, камни, колючие кустарники. Ехали медленно, может, километров пятнадцать-двадцать в час.

Моджахед вынужден был повиноваться. При этом душман злобно процедил что-то на своём языке со смешанными диалектами, из чего я практически ничего не понял. Ну, общий-то смысл, конечно же, был мне понятен. Допусти я сейчас случайную ошибку, он сделает всё, чтобы вырваться, а после поймать меня и порезать на куски. Не удивлюсь, если в его голове уже крутятся мысли о том, какую бы пытку ко мне применить. И снова не удивлюсь, если это будет какой-нибудь «красный тюльпан» или ещё что-нибудь в том же роде. Уж что-что, а душманы славились своей жестокостью в обращении с военнопленными советскими солдатами.

Машина неторопливо тронулась дальше. Видно было, что сам Али давно не сидел за рулём, однако навыки имелись.

Я мельком обернулся и посмотрел назад – как раз в этот момент показался пикап сопровождения. Там фар было аж четыре штуки, соответственно, и обзор из пикапа был лучше. Но это не давало им почти никакого преимущества.

Вроде бы сопровождающие ничего не заметили, по крайней мере, на то, что они напряглись, ничего не указывало. Значит, у меня получилось.