Лишённый айфона и абилок ясновидящего, в бесконечном мраке каземата после ухода Борисыча я очень быстро потерялся во времени. Не ведая, который час, я подолгу лежал или сидел на единственной лежанке, периодически проваливаясь в спасительную дрёму, или на ощупь шарахался по крошечному периметру между четырьмя стенами, временами нащупывая на полу тарелку со жратвой. Еда появлялась в каземате, пока я спал, и замечал я её появление, разумеется, исключительно по запаху.

Я существовал здесь как растение, где-то на интуитивном уровне подспудно понимая, что каземат этот высасывает из меня жизненные силы. Когда же в один ужасный момент я пробудился после бог весть какого по счёту забытья от болезненной судороги, одновременно скрутившей, казалось, разом все мышцы, я понял, что мои чаяния начинают воплощаться в жестокую реальность…

Зловещим кэшбеком из глубин подсознания выстрелило воспоминание, как Александр, ещё будучи моим неоспоримым наставником, рассказывал о существовании под смотровой башней в изолированной локации теневой параллели Пост № 2 специальных тюремных камер для хаосистов, где заключение превращалось в бесконечно долгую мучительную пытку, нередко заканчивающуюся ужасной смертью.

Но я же ведь свой. Я практикант-порядочник и будущий член команды местного представительства организации. Почему же они так со мной?

Зачем это происходит со мной?

Терзающие мышцы судороги утихли, и лёжа на бетонном полу каземата (куда как-то сам собой плюхнулся с лежанки во время мучительного припадка), я в отчаянии схватился дрожащими ладонями за окровавленный лоб.

– И чем вы, гады, лучше Хозяина? – прохрипел я в привычно навалившуюся со всех сторон непроглядную тьму. – Заточили меня в ещё более жуткую темницу, чем он. Там хоть…

Скрежет отпираемой двери, сопровождаемый ослепительно ярким сполохом электрического света из коридора, вынудил меня зажмуриться и замолчать на полуслове.

– Доброе утро, Светочка, – переступив порог офиса, кивнул глава представительства сотруднице, выскочившей из-за стойки ему навстречу.

– Артём Борисович, ну наконец-то, – защебетала в ответ администратор. – У Капустина уровень тела до тридцать восьмого просел, и началась коррекция основного показателя. Уровень Силы с тринадцати до двенадцати упал…

– Спокойно, Светлана, не стоит так волноваться из-за этого болвана, – проворчал седоусый начальник, неторопливо проходя в центральную часть офиса и с явным удовольствием усаживаясь в одно из двух глубоких кожаных кресел. – Практиканту необходимо преподать серьёзный урок. А то ишь моду взял, паршивец, своевольничать!

– Но Артём Борисович, он так-то нормальный парень. Просто запутался, – стала защищать приятеля Света.

– Нормальный, говоришь, – хмыкнул Артём Борисович. – А ну-ка присядь… – Кивком головы он указал на кресло рядом.

Дождавшись, когда девушка выполнит распоряжение, начальник вкрадчивым полушёпотом продолжил:

– А ты знаешь, милая, во что бы в итоге вылилась эта его очередная выходка под патронажем могущественного ублюдка-хаосиста, если б не сработал установленный Лизаветой блок и Митюня опоздал с экстренным вмешательством хотя бы на секунду? Да будет тебе известно, что в троллейбусе, не считая водителя, находилось двадцать три пассажира. Трём из которых было меньше двенадцати лет. Это были дети, Света. Дети! И все бы они сгинули в пламени разразившегося там по посылу Хаоса очистительного пожара. Кроме, разумеется, спасённых Настройщиком потерянных душ. Дальнейшая жизнь, которых, как ты сама прекрасно понимаешь, превратилась бы в безвольное подчинение маньяку-хозяину, то есть фактически стала бы той же смертью для их бывших личностей. Митюнино вмешательство остановило начавшееся внутри троллейбуса кровавое безумие, а Лизин блок отсрочил взрыв, позволив эвакуировать всех несчастных из салона расширенным зеркальным порталом в безопасное место. Но искажённое Хаосом подсознание большинства спасённых людей восстановить оказалось куда сложнее, чем вытащить их из огня. И два десятка чудом выживших бедолаг отправились с места предотвращённой трагедии прямиком в стационар, где теперь будут возвращаться к норме под присмотром специалистов не одну неделю. А этот юный говнюк, ставший со своим уникальным талантом соавтором едва не случившейся грандиозной трагедии, находится у нас взаперти всего-то три дня. Даже чуть меньше. На мой взгляд, понесённое им наказание пока что несоизмеримо с порушенными судьбами двух десятков людей. Пускай посидит ещё хотя бы столько же. Ничего страшного, он у нас парень молодой. С его-то рвением потери практикант живо наверстает. Но урок зато запомнит уж точно надолго. Вот так как-то вкратце. Надеюсь, я доходчиво объяснил тебе свою позицию?