М-да. Утешение слабое. И смотрит на меня не как препод на студентку, а как волк на кролика. Я невольно сглотнула. Вон, зеленые глазищи прям аж сверкают. Я поерзала на жестком стуле, невольно отметив, что после выхода из комы он стал… лучше выглядеть. Нет, серьезно. Прям красавчик с обложки, Ирка Яровая, всю пару сидевшая на соседнем ряду, глаз с него не спускала. Казалось, еще немного и выскочит к доске с криками: «Мой принц, я нашла тебя!».

Только принц что-то был крайне хмур и раздражен. Сидел напротив и поедал взглядом перстень на моем пальце.

— Откуда у тебя это кольцо? — глухо спросил Андрей Григорьевич.

От голоса я чуть не вздрогнула. Эй-эй, полегче! Не надо так смотреть, будто я его украла!

— Мне… — неохотно начала, но под мрачнеющим с каждой секундой взглядом куратора поперхнулась и выпалила: — Подарили!

Андрей Григорьевич лишь криво усмехнулся:

— Каким образом?

Допрос вдруг разозлил. То есть, любой допрос злит по определению, но здесь это произошло достаточно быстро для моего обычно спокойного нрава.

— Обычным, — ответила я, — подошли, предложили замуж, надели на палец.

Его лицо вытянулось от изумления. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же резко передумал. Потер лицо ладонями и шумно выдохнул. Я наслаждалась произведенным впечатлением, но при этом внутренне собралась, ожидая новых вопросов.

— Дидько знает что, — проворчал он, глянул в окно, потом на меня: — Расскажи, как это было.

Почему-то рассказывать не хотелось, но отпираться показалось неразумно.

— Ну, в общем, началось это…

По мере изложения моей истории Андрей Григорьевич становился все мрачнее. Хотя, казалось бы, куда еще больше? Кстати, только сейчас вдруг осознала, что на отца он совсем не похож. Странно, но вот — ни капельки! Он тем временем встал из-за стола и распахнул окно, потом рванул галстук, распуская узел, словно задыхался.

— Андрей Григорьевич... — начала я.

— Можешь быть свободна, Гуцол, — резко перебили меня.

Потеряв дар речи, уставилась в обтянутую темной рубашкой спину препода. Я не ослышалась? Он же меня никогда по фамилии не называл! Нет, оно, конечно, не странно, даже нормально, но… для других.

— Вы…

— Я сказал — иди.

Пришлось послушаться, больно уж приказной тон. Подхватив сумку, я выскользнула из аудитории. Напоследок, правда, обернулась и увидела, что он и так и стоит каменным изваянием у окна. Ну, и ладно! Не хватало мне еще кураторских проблем! Своих тут не счесть.

Коридор был пустынным и темным. Вздохнув, поудобнее закинула сумку на плечо и поплелась в общежитие. Найти бы Таньку и упросить сварить какое-нибудь зелье. Успокоительное. А то так вскоре вообще на людей буду бросаться. Откуда, кстати, у меня взялась наглость так ответить ему про кольцо?

Размышляя над наглостью и внезапностью появления оной в самые неожиданные моменты, я доплелась до своей комнаты. Багрищенко куда-то удрала, поэтому даже пожаловаться на судьбу оказалось некому. Решив, что жалеть себя буду как-нибудь в другой раз, засела за учебники. Только мысли бродили где-то далеко. Нет, это не было причиной не выучить теорию построения заговора громовиц, но вот тошное состояние… да мерзкое настроение… Эти ребята никуда деваться не хотели.

Когда заговор начал отскакивать от зубов, я все же захлопнула учебник. Надо прогуляться, немного проветрить голову. А заодно и выбросить из нее всякие неприятные мысли о семействе ивано-франковских чугайстров.

Быстро переоделась и уже почти вышла, но потом вернулась, выудила из-под подушки сопилку и сунула в карман. Есть одно местечко, где можно спокойно посидеть и сыграть пару мелодий. Зачем? Не знаю, но последнее время музыка помогала вернуть хорошее расположение духа.