— Мелкая, мороженое будешь? — поинтересовался он, покосившись в сторону колоритной краснощекой тетки за холодильной установкой.

Я пожала плечами:

— Пожалуй, нет.

— Тогда шоколадное, — не смутившись, кивнул Васька и потопал к тетке. — Стой тут.

«Нахал», — мысленно хмыкнула я, даже не подумав его слушать, молча поплелась к скамеечке. Меня он, конечно, выучил превосходно за столько-то лет! И шоколадное мороженое я действительно люблю больше всего.

Усевшись, уставилась перед собой. Полтавский вокзал не особо отличался от херсонского: тоже внушительное белое здание, смотришь: простор, свет да представительность. Только крыша тут зеленая, а у нас она красная. Кстати, вот это мы дали жару: проскакали от университета аж до вокзала. С какой радости, спрашивается?

Васька плюхнулся рядом и протянул мне вафельный стаканчик с самым обычным мороженым. Как говорят, советским. Другого не люблю просто. На мгновение стало очень грустно. Почему-то пришла мысль, что никто не будет знать меня, как брат. Он, конечно, на то и брат, но… Я только вздохнула и глянула на подмигнувший красным огоньком камень на перстне. После той встречи на лестнице Чугайстрина-старшего я больше не видела. Только Хвеся Харлампиевна сообщила, что он срочно отбыл в Ивано-Франковск из-за каких-то резко возникших проблем. Мне ничего сказать не соизволил. Кажется, даже забыл, что делал предложение. Ну и ладно!

Я попробовала мороженое — во рту появилась приятная холодная сладость. Тогда он, кстати, ни слова не сказал, только смотрел так, будто хотел на месте испепелить. А потом резко развернулся и ушел. А изгонявший злыдней Богдан усмехнулся, пожал плечами и уточнил:

— И где тут ваш лазарет?

Сильный порыв ветра, волосы защекотали лицо. Заправив пряди за ухо, я вздохнула. Богдан. Знаю, что мои действия со стороны смотрелись нахально и странно, но, увидев его, с первой же секунды поняла, кто это. А еще потянуть в лазарет показалось так правильно и естественно, что не возникло и мысли остановиться. Правда, в лазарет меня не пустили, и поговорить больше мы так и не смогли. А хотелось… Впрочем, вру. И сейчас хочется. Однако про него больше не было никаких известий. Только три ночи назад еще один сон приснился, а наутро я нашла сопилку под подушкой. Такую тоненькую, изящную, разрисованную изумрудными листиками.

— Чего страдаешь? — спросил Васька, тем временем уплевший уже половину порции.

— Да так, — я пожала плечами, — погода и…

— Ой, я тебя умоляю, — отмахнулся он. — Мамка, небось, отругала?

Я насупилась. Зараза. Сам же сдал: «Динка замуж собралась, Динка замуж собралась». Естественно, мне устроили головомойку, пришлось долго пояснять, что никуда я не собиралась и не пойду. А Ваську потом с помощью Тани заперли в злыдневском подвале, на всю ночь. От Дидько влетело потом всем троим, потому что этот балбес опять попортил часть учебных материалов.

— Дурак, — весомо высказалась я.

— Сама такая, — ни капли не обиделся брат. — Согласись, я тебе помог. Полезет еще раз этот хмырь приставать, а ты за родительскую спину, мол, с тобою целоваться мне мама не велит!

Размахнулась, чтобы дать подзатыльник. Васька притворно испугался и шарахнулся в сторону:

— А-а-а-а, дяденька милиционер, спасите-помогите, убива-а-а-а-ают!

— Замолчи уже! — шикнула я. — А то и впрямь сейчас прибежит. Заберут за нарушение общественного порядка.

Васька красноречиво показал язык, но мигом посерьезнел:

— Слушай, а точно не собираешься?

— Ты миллион раз слышал, что нет, — рыкнула я, прикрывая глаза и пытаясь успокоиться.