— Дело пахнет ремонтом, — тяжко вздохнул неведомо откуда нарисовавшийся Дидько. — Павел Константинович! Ну где я вам столько материалов наберу? Это ж одна головная боль!

Вий-Совяцкий не обратил на его слова ни малейшего внимания, сложил руки за спиной и деловито прошел вперед, оценивая причиненный ущерб.

Цимбалист оперся рукой о стену. Плохи дела, надо бы поскорее в лазарет к Шаленому. У него хоть методика и оставляет желать лучшего, но работает. А ректор, скотина бесчувственная, мог бы хоть спасибо сказать. Вон сколько гадости удалось убрать. Ан нет, морду дубом сделал и кокетливо пошагал по закопченному коридору. Тьфу.

— Что, тут все так плохо было? — тихо поинтересовался Дидько.

— Ну, — протянул Цимбалист, — могло быть хуже. Знаете ли, Жорж Гаврилович, я ж оптимист.

— Да уж, — прокряхтел Дидько, — что есть, то есть. Теперь-то что?

Цимбалист только пожал плечами:

— Это у своего пана ректора спросите. Что надумает — то и будет. Злыдень пока до вас не дотянется. Разве что новой заразы насует. Но опять же… для этого нужно время.

— И сколько же? — раздался звонкий женский голос.

Цимбалист недоуменно поднял голову и встретился с огромными желтыми глазами. Почти как его звездная пыль. Вот… надо же, даже не заметил, как коридор заполнили студенты. Особо подходить не решались, но эта рыжеволосая пичуга не побоялась. И смотрит так спокойно, уверенно, с интересом.

Цимбалист усмехнулся своей фирменной улыбочкой, попытался отойти, но покачнулся. Пичуга тут же ухватила его под локоть — по телу вмиг разлился жар, голова пошла кругом от запахов ванили, утренней свежести и потока невероятной силы. Какие духи… И — она! Все звезды Чумацкого Шляха, это же она! Стихийница из неумелого ведьминского гадания. Только внешности там было не увидеть — только суть почуять можно. Губы сами расползлись в улыбке. Может, не совсем счастливой, но близко к этому.

Однако рыжая только нахмурилась:

— У вас кровь. Надо бы к Савве Геннадиевичу вас. А то вон как перекосило.

Цимбалист аж оторопел от такого заявления. Перекосило — это она про его природный шарм, что ли? Ну ни капли уважения к старшим! Дерзкая барышня будет, ничего не сказать. С такой справиться — немало сил потребуется.

— Цыц, Гуцол, — неожиданно рыкнул Дидько, — ты что такое говоришь! Это же почетный гость нашего университета. А тут… перекосило! Эх… ничем ты не лучше Васьки!

Она чуть смутилась, а Цимбалист с трудом сдержал рвущийся наружу хохот. Почетный гость! О как завернул! Это еще Вий-Совяцкий не слышал! Впрочем, сам ректор уже шел к ним.

— Как бы не повторилось, — глухо уронил он, скользнул безразличным взглядом по девочке, вцепившейся в локоть Цимбалиста. Та, кажется, несколько растерялась, однако отходить не собиралась.

— Весну продержитесь, — ответил Цимбалист, — я наложил защитное заклятье. Плюс кровь моя тут осталась, некоторое время побоятся соваться.

Пичуга хмуро глянула вниз и покачала головой, потом перевела взгляд на Вий-Совяцкого:

— Павел Константинович, можно я почетного гостя отведу к Шаленому?

Вий-Совяцкий чуть не поперхнулся: то ли от такой наглости, то ли от почетного гостя. Дидько сделал вид, что его здесь вообще нет.

— Веди.

Пичуга, не говоря ни слова, потянула его к лестнице. Цимбалист не сопротивлялся, от потери крови и магических сил, быстро соображать не получалось.

— Тут совсем немного, — прощебетала она, словно пыталась утешить, хотя ни в каком утешении он не нуждался. — Здесь… Ой!

Пичуга резко смолкла. Цимбалист оторвал взгляд от ступенек, чтобы понять, что произошло. О, а злыдни не ходят одни. Внизу, у самого начала лестницы, прожигая их обоих ненавидящим взглядом, стоял Чугайстрин-старший.