— Откуда такая уверенность?

Сердце похолодело. Призрачный Цимбалист мог быть прав.

Тонкие длинные пальцы опустились на струны; зазвучала, переливаясь звоном, мягкая мелодия. Все в ней: смех, печаль, издевка и сочувствие, простор и узкая тропка над бурной рекой, глубокая ночь и свет дня, любовь и жгучая ненависть. Полупрозрачное тело Цимбалиста пропускало сквозь себя свет звезд; видны лишь огромные глаза с инфернальным желтым сиянием да улыбка-оскал. А мелодия все громче, все убедительнее.

Я мотнул головой. Ну уж нет, не возьмешь! Сложил руки на груди, поставил ноги на ширине плеч. Собрал волю в кулак и пустил всю имевшуюся энергию вокруг себя защитным куполом. В ушах засвистел ветер, звон струн расхохотался: насмешливо, лукаво, почти зло.

— Опять сопротивляешься?

— Еще не время, — выдохнул я сквозь стиснутые зубы.

— За Чумацким Шляхом живые не оказываются, — рассмеялся Призрачный Цимбалист.

Защитный купол вокруг меня вспыхнул яркой зеленью. Дорога из звезд вмиг поблекла, я завис в пустоте, а потом резко полетел вниз. Зажмурился, повторяя про себя заклинание. Смех Цимбалиста затихал, но в него вплелся еще какой-то звук — скрип несмазанной телеги.

Я упал на что-то мягкое, в носу щекотало так, что тут же чихнул. Оторопело раскрыл глаза и уставился на сено. Дидько меня забери в свою подсобку, неужели так повезло? Чтоб убедиться, попытался попрыгать (в смысле, в полулежачем положении проверил сено на предмет реальности). Оно самое. И запах травы тоже. Вверху — чистое ночное небо, ни тебе полосы Чумацкого Шляха, ни злопакостного Цимбалиста.

Удалось?

— Ну, привет, инопланетянин, — хмыкнул кто-то внизу. — Сползай уже.

***

В доме Кирилла (того доброго самаритянина, который стащил меня со стога и привел к себе) оказалось чисто и достаточно уютно. Только ужасно одиноко. Не только внутри, едва мы подошли к дому, стало ясно — на много километров тут ни одного соседа.

Передо мной поставили тарелку с кашей и жареным мясом. Учитывая, что за весь день толком и поесть не успел, внезапному ужину был очень благодарен.

— Как тебя угораздило-то? — Кирилл сел напротив, отхлебнул из глиняной кружки какой-то травяной отвар, от которого по всему помещению разошелся дурманный запах.

Темноволосый, стройный, немногим старше меня. В зеленых глазах такая задумчивость, словно подвергает сомнению все увиденное. Когда улыбается, левая часть лица не двигается, на коже заметен чуть синеватый след — такой бывает только от безумно сильного яда или парализующего заклятья. Выбраться — очень сложно. Чувствую, что мольфар. Но аура будто какая-то искаженная, латаная, еле держится, тронь пальцем — рассыплется.

— Хороший вопрос, — хмыкнул я, продолжая уплетать еду за обе щеки. — Знал бы — пытался б уже выбраться. Только до университета, видимо, шагать и шагать.

— Какого? — с интересом уточнил он.

— Полтавского, — буркнул я, мысленно прикидывая, какую взбучку устрою Языкатой, за то, что таскает всякие неведомые цветочки. И даже не посмотрю, если Вий-Совяцкий будет ее защищать. — С приключениями...

Кирилл выглядел озадаченным. Даже поставил чашку на стол.

— И дальше что? — осторожно уточнил он.

— Дальше, — вздохнул я, — после того, как прикоснулся к подозрительному растению, попал на Чумацкий Шлях. В другое бы время — ради бога, но здесь… Здесь еще напоролся на Призрачного Цимбалиста.

Кирилл вздрогнул, неосознанно коснулся пальцами парализованной щеки и тут же убрал руку. От меня не ускользнул этот жест, однако я продолжил:

— Если б не сообразил вовремя выстроить защитный купол, то вряд ли бы мы с тобой сейчас тут общались.