Такая галлюцинация типична для живых существ. Те из нас, кто не постиг пустоту (не только не постиг её непосредственно, но даже вообще её не понимает), верят в истинность воспринимаемых вещей. У нас это даже не вызывает вопросов. Мы не сомневаемся в том, что есть некий реальный год. Но мы не можем найти этот год ни в первом месяце, ни во втором, ни в третьем, ни в четвёртом, ни в пятом, ни в шестом, ни в седьмом, ни в восьмом, ни в девятом, ни в десятом, ни в одиннадцатом, ни в двенадцатом, ни в тринадцатом, ни в пятнадцатом… Я шучу. Мы не сможем обнаружить год ни в одном из двенадцати месяцев, ни во всех них вместе взятых. Эти двенадцать месяцев – основа. Когда наш ум видит двенадцать месяцев, мы просто даём им наименование «год».

Теперь мы видим, что нет такого реального феномена как «год». Реальный «год» увидеть невозможно. Прежде нам постоянно мерещился реальный «год», и мы в него верили, но неожиданно его не стало. Его совершенно не существует. Этот реальный «год» – объект отрицания, или, по-тибетски, гак ча, как это называется в философских текстах. Нам нужно постичь пустоту и несуществование этого объекта, потому что он лишён самобытия. Существующий же год – нечто просто номинальное. Год существует, потому что есть двенадцать месяцев. И всё. Что такое год? Не что иное, как мысленное обозначение. Наш ум просто даёт обозначение и в него верит. Это всего лишь мысль, представление.

Нельзя сказать, что года вообще нет. Он существует, но при этом совершенно пуст. Год, который мы обычно воспринимаем и в который верим, с абсолютной точки зрения не существует.

То же самое касается месяца. Когда мы не анализируем, что такое месяц, не осознаём его природу, он кажется нам самосущим. Нам мерещится реальный «месяц», и мы верим в его стопроцентную истинность. Нас это ничуть не смущает. Мы в этом просто не сомневаемся. Но если мы начнём искать этот «месяц», на основе каждого составляющего его дня, мы его нигде не обнаружим. Мы не найдём месяц даже в собрании всех тридцати дней. Сколько бы мы ни старались, у нас ничего не выйдет.

Месяц, который нам видится и в реальность которого мы верим, нигде не найти – ни в тридцати днях, ни где-либо ещё. Этого «месяца» вообще не существует, он совершенно пуст. То же самое относится к каждому из двенадцати месяцев. Его нигде не найти на основе «тридцати дней». Этого «месяца», который предстал перед нами как самосущий и в самобытие которого мы поверили, здесь и сейчас совершенно не существует; он пуст.

Далее, когда мы думаем об одном дне, но не анализируем или не осознаём его природу, день кажется нам самосущим и реальным, и мы верим в то, что это – правда. Когда же мы проверяем, действительно ли день существует на основе двадцати четырёх часов, мы не можем его обнаружить. «Дня» нет ни в одном часе, ни во всех двадцати четырёх часах вместе взятых. Таким образом, «день» вообще не существует, он пуст прямо там, где кажется реальным. Он совершено пуст.

То же самое касается и часа. Нам является некий реальный «час», и мы верим в его истинность. Но если мы начнём его искать в основе, в шестидесяти минутах, мы не обнаружим этого реального «часа». Мы не сможем найти его ни в каждой минуте, ни во всех шестидесяти минутах вместе взятых. Этот реальный «час» вообще не существует, он пуст прямо там, где перед нами предстаёт.

То же самое – с минутой. Когда мы думаем о минуте, какой она нам представляется? Верим ли мы в эту видимость? Перед нами возникает реальная, самосущая «минута». Если мы начнём искать эту реальную «минуту», мы не сможем её обнаружить ни в одной из секунд, ни во всех шестидесяти секундах вместе взятых. Этой реальной «минуты» вообще не существует, она пуста.