«Значит, секретарша не преувеличивала», — подумала я, глядя на инквизитора. В юности мне трудно было представить, что я могу заинтересовать его, да и сейчас ему явно просто хочется позабавиться. Однако вместо злости и возмущения я почувствовала азарт и вспомнила о Херцберге. Не зарывайся, Герман Ренг, иначе и ты в свои тридцать четыре станешь импотентом...

— Скажи-ка, — мягко произнесла я, — а какое наказание светит инквизитору, который воздействует на человека? Та рыжая девочка была зачарована.

— Это не чары, а легкое воздействие. Ментальные штучки инквизиторов.

— И какое наказание светит инквизитору за такие штучки?

— Никакое, — ответил он, постукивая длинными пальцами по поверхности стола.

— Я так не думаю. И еще. Я отлично понимаю, что таким, как ты, необходимо издеваться над окружающими, чтобы самоутверждаться, но я в этом участвовать не буду. Не буду носить то, что тебе нравится, не буду пить с тобой вино и спать с тобой я тоже не буду. И если ты возьмешь меня на работу, я каждый твой промах, каждую твою ошибку, каждую выходку зафиксирую и пришью к делу под названием «Преступления Германа Ренга». И потом уже, когда тебя осудят, выпью винца.

Мужчина улыбнулся.

— Так вот оно что, — протянул он, — ты пришла копать под старого обидчика!

— Не беспокойся, финансовый вопрос для меня первостепенен, — успокоила я. — Если дашь возможность нормально зарабатывать и допуск к архиву, я, так и быть, отложу месть на потом.

— Давай попробуем, — решил инквизитор. — Но имей в виду, что твои промахи я тоже запомню. Ведь это же моя жизненная необходимость – издеваться над окружающими.

— Да, давай попробуем, — согласилась я и даже протянула мужчине руку, чтобы скрепить уговор.

Ренг удивленно на меня глянул, но руку мне пожал.

Архив Солновского отделения Ордена Сопротивления оказался именно таким, каким я его представляла – тесным и пыльным помещением, в котором тихо умирают исполненные документы.

— У вас есть опыт работы с архивом? — спросила Иветта, секретарша Ренга.

— Нет, но о делопроизводстве я кое-что знаю.

— Самое главное – сохранять порядок, чтобы не было путаницы, — сказала Иветта. — Раз в квартал мы должны отправлять отчеты в Кэнтон. Вы будете ответственны за сохранность каждой бумажки, сколь незначительной она не казалась бы.

— Не беспокойтесь, я ответственна и аккуратна, — заверила я и чихнула.

— Будьте здоровы! Уборщицу мы сюда не допускаем – сами понимаете, почему.

— Ничего, — шмыгнув носом, бодро сказала я, — я сама приберусь.

Иветта оценивающе прошлась взглядом по моим платью, перчаткам, туфлям (интересно, она тоже считает, что я одеваюсь как на похороны?), и кивнула. Пятнадцать минут спустя я, вооруженная салфетками, ведром с водой, тряпкой и шваброй уже убиралась в архиве.

Пыль кружила вокруг, оседала на меня, забивалась в нос; периодически я громко чихала. Мой план был прост, совесть молчала, а в памяти остались красочные воспоминания о выходных, проведенных в Кэнтоне. Если не считать Орден и Херцберга, я прекрасно провела время: погуляла в центре вегрийской столицы, осмотрела достопримечательности, поужинала в хорошем ресторане, отлично выспалась в гостиничном номере. И я была не одна… Джулиан вел себя на удивление славно: не говорил пошлостей, не щупал, не насылал эротических снов. Он, как и я, разглядывал улицы Кэнтона и вставлял свои комментарии о том, что и кого видит, и эти комментарии были умны и забавны. Нет сомнений, что он хочет завоевать мою благосклонность, но как бы он ни вел себя, итог один – я изгоню его из этого мира. А потом – кто знает? – в самом деле стану настоящим демонологом.