— Старшина, не в службу, а в дружбу… сходите с Лютым, поглядите… много воды накапало? Заодно и перекурите.

— Есть, перекурить…

Опытный Петрович сразу понял, что это я так деликатно намекаю, что разговор предстоит не для его с бойцом ушей. Поднялся и потащил Лютого в сторонку, шепотом объясняя ситуацию менее сообразительному товарищу.

— Поговорим, Василий?

— Поговорим, Алексей… — кивнул капитан.

— На чистоту?

— А иначе какой смысл? — пожал плечами тот.

— Ты первый или я начну?

— Без разницы… Ты старше по званию, тебе и решать.

— Хорошо… Тогда начну я.

Оно, конечно было бы полезнее выслушать сперва Митрохина. Но доверительности не прибавило б. А мне, в данном случае, второе как раз важнее. Потому что факты, раньше или позже проявятся, доверие — раз потеряв, фиг восстановишь.

— Помнишь, как я в отряде появился?

— Забудешь такое… — хмыкнул капитан. — Все расселись, двигатели раскручиваются на взлет, второй пилот дверь закрывает… Тут пистолетная пальба снаружи и такой трехэтажный мат, что даже сквозь шлемофоны слышно. Летчик дверь открыл, лесенку опустил. А внутрь заскакивает подполковник Куцый и не снижая голоса орет, что с нами на задание летит еще один человек. Военспец! Ну, и насчет особой важности объяснил. Мол, полк «Катюш» для фронта имеет меньшее значение, чем твоя голова. И что уполномочен отменить выполнение нами полученных раньше приказов. В любой момент! Потом отодвинулся в сторону, и в самолет зашел ты. С таким видом, словно внутри вообще никого нет. Проходишь к ближайшему свободному месту, садишься и говоришь: «Спасибо. Дальше мы сами разберемся». Ну, это ты и знаешь… так что подробности пропустим. А мы только рты раззявили. Куцый всегда был крут и фамильярности не терпел. А тут подполковник козырнул молча и покинул самолет. В общем, мы все дружно решили, что на задание с нами летит, как минимум, генерал-лейтенант. Впрочем, учитывая, из какого ты ведомства, ошиблись не слишком сильно.

Угу… Все страньше и страньше. Кто же я на самом деле в этой реальности, черт меня подери? И за каким лешим меня с такими понтами сюда забросили? Ничего не понятно. Но молчать нельзя. Значит, будем наводить тень на плетень.

— Да. Неловко получилось. Дело в том, что о заброске я тоже узнал буквально перед вылетом. Я не оперативник, аналитик. Да, операция разрабатывалась мной, но исполнять ее должен был майор… Впрочем, неважно. Того человека больше нет, а время и место операции изменить нельзя.

— А, так вот почему ты не принял командование. Нет боевого опыта? — понимающе кивнул Митрохин.

Э, нет, брат, так не годится. В штафирки меня записывать тоже не надо.

— Опыта предостаточно… — мотнул головой. — Можешь не сомневаться. Просто, отвык немного. Сперва — ранение заработал, а пока восстанавливался, было принято решение использовать меня как инструктора… Потом… Долго рассказывать…

— Точно… — хлопнул себя по лбу капитан. — Извини, «Леший»… Совсем забыл, как ты ловко с ремнями придумал. Сам сообразил?

— Нет… В Пиренеях научился…

Теперь и капитан смотрел на меня, как старшина раньше. Уважительно.

— А командование не принял, потому что сам еще в сложившейся ситуации полностью не разобрался. У тебя же каждая мелочь сто раз продумана, все по секундах рассчитано.

— Это точно…

— В любом случае для смены командира, тогда был не самый подходящий момент. Дело не любит суеты.

6. Глава 6

Я лежал, глядя в потолок и думал. Вернее, прокручивал в памяти события минувшего часа и прикидывал, все ли сделал правильно. Не ошибся ли, взяв на себя руководство операцией и приняв решение, которое никак не могло быть той задачей, которую перед группой поставило командование. Хотя бы потому, что ни один человек в Ставке Верховного командования, включая самого товарища Сталина, не обладает теми знаниями, которые есть у меня.