– Сейчас… – Медик вскочил со стала и подбежал к железному ящику. Ключ от сейфа торчал прямо в замочной скважине, по всей видимости, главврач запирал документы только на ночь. – Где-то она должна быть… – бормотал он себе под нос, засунувшись в ящик едва не по пояс. – Вот! – победно воскликнув, он всучил мне несколько газетных листов. – Читайте, юноша, и сами все поймете!

Я развернул сложенную в четверо газету и пробежал глазами по тексту. Это была «Правда» за девятое августа 1943-го года. На первой полосе практически во весь разворот были изображены стоящие плечом к плечу два человека. Первого я, как, впрочем, и каждый гражданин СССР от мала до велика, обязан был знать в лицо – товарищ Сталин в парадном мундире с маршальскими погонами на плечах и маршальской же звездой под воротничком и Золотой звездой героя Советского Союза на груди.

А вот второго – крепкого и величавого бородатого старика, в генеральской форме, с внушительным «иконостасом» из орденов и медалей, над которым тоже «горела» звезда героя, видел первый раз в жизни. Однако, мой взгляд тут же прикипел к этому морщинистому аксакалу, как будто…

Я мотнул головой, вновь прогоняя странную ассоциацию, возникшую у меня в голове. На секунду, на мгновение, мне вдруг показалось, что я смотрюсь в зеркало. И там, в этом волшебном и недостижимом зазеркалье вместо меня отражается вот этот самый боевой старикан, удостоенный, судя по изображению в газете, высшей военной награды.

И самое странное, что никакого дискомфорта я не ощущал, разом постарев на целую прорву лет. Что-то внутри меня говорило, что именно так и должно быть. Что зеркало не врет. Что я и он – единое целое! Вернее, он – это я, а я – это он!

– Черт! – выругался я, когда моя голова вновь начала наливаться тяжестью и болезненно пульсировать. – Опять…

– Спокойно, юноша! – произнес Лазарь Елизарович, тоже почувствовавший неладное. – Без резких движений! Голову на подушку, закройте глаза и расслабьтесь! – распорядился он, а я поспешил последовать его советам. – Я постараюсь купировать болевые ощущения.

Уже закрывая глаза, я заметил, как Медик, вытянув руки, начал водить раскрытыми ладонями над моей головой. И его ладони едва видимо светятся. Меня обдало мягким теплом, прогоняя из моей вновь разболевшейся головы чугунную тяжесть. Через некоторое время отступила и боль, а мое тело вновь наполнилось легкостью и блаженством…

Едва только боль вновь отступила, странное «единение» и ассоциация со стариком, изображенным на первой полосе «Правды» рядом с товарищем Сталиным, как-то утратила свою остроту. Я больше не чувствовал себя им – прямо, как наваждение какое-то закончилось!

Я – это опять только я! Вот только, кто я? Я уже начал приучать себя к мысли, что я – Мамонт Иванович Быстров! Мне же надо как-то дальше жить, а если я даже в собственном имени буду сомневаться… Ничем хорошим это для меня не закончится! Кстати, а как этого героического старика зовут, я так и не узнал…

– Вам лучше, молодой человек? – поинтересовался Медик, когда я открыл глаза.

– Спасибо вам, доктор! – от души поблагодарил я Рыжова.

– Не стоит благодарностей, – произнес главный врач, – это моя работа. А вот ваш случай, милейший юноша, просто уникален для моей практики. Если вы позволите понаблюдать за вами некоторое время, уже я буду вам благодарен.

– Наблюдайте на здоровье, Лазарь Елизарович! – Я улыбнулся. – До пятницы я совершенно свободен[14]!

– А почему именно до пятницы? – удивился Медик. – У вас на пятницу какие-то планы?