– Не занимайся никому не нужной ерундой, штандартенфюрер! У тебя что, других дел совсем нет? Так мы быстро сейчас очередную инспекцию в твоем лагере устроим…

И штандартенфюрер «увял», вняв предупреждению, и больше с рацпредложениями к вышестоящему начальству не лез. Рожей не вышел! Еще, может, был бы он из настоящих «аристо», какой-нибудь фон-барон, типа профессора Эрлингера, либо его пробудившийся Дар, достигал неведомых высот… Нет, ничего такого – обычный Eingeborener des Volkes [4], с неожиданно открывшимися Магическими способностями, и весьма немалыми, кстати, позволившими, в конце концов, дослужиться до звания штандартенфюрера и не попасть в мясорубку Восточного фронта.

[4] Выходец из народа (нем.)

Как бы то ни было, а в «Заксенхаузене» было светло, тепло и мухи не кусали, благодаря Магической Противоинсектицидной Защите, которую установил Кайдль буквально в первые месяцы после своего назначения на пост коменданта лагеря. И это помогло снять многие проблемы гигиенического характера, поскольку основная работа в концентрационном лагере была связана с использованием трупов. Ну, а там, где мертвая плоть – там, собственно и мухи! Как с этими вездесущими тварями боролись его предшественники, штандартенфюрер не знал, но он сумел победить этих несносных насекомых! Теперь на вверенном ему объекте было спокойно, сыто и даже немного скучно. Но Антон и не собирался искать от добра добра, как говорили русские узники, а просто наслаждался своим высоким положением. Ведь в этом лагере он был поистине настоящим царем, а то и богом, а с мелкими неприятностями он давно уже научился мириться. А иногда даже неприятности можно использовать к собственной выгоде, как, например, частые вспышки ярости уважаемого профессора Иоахима фон Эрлингера, после которых можно было с чистой совестью списать на счет барона не один десяток трупов, а некоторых и вовсе появившихся не по его вине.

– О! Donnerwetter [5]! – громко выругался комендант, вспомнив, что он, вроде как, спешит к упомянутому профессору по безотлагательному делу. И прибавил ходу.

[5] Немецкое ругательство, привычно переводимое на русский как «черт возьми/побери», а на самом деле это "гром и молния", а если дословно – "грозовая погода".

Остановившись перед дверью с табличкой, на которой было выведено красивым готическим шрифтом предупреждающе красного цвета – «Labor für Angewandte Nekromantie. Der Eingang nur für das Personal [6]», Кайдль слегка помедлил, зная отношение фон Эрлингера к посторонним в лаборатории во время проведения очень важных научных исследований (а они всегда были важными).

[6] Лаборатория прикладной Некромантии. Вход только для персонала (нем.).

Но после секундной заминки комендант решительно распахнул дверь и прошел внутрь – дело, приведшее его в это место, пахнувшее застарелой смертью и тленом, не терпело отлагательств. Тяжелый дух в лаборатории оказался настолько силен, что с непривычки у Антона перехватило дыхание и выдавило слезы из глаз.

– Was… – просипел передавленным горлом штандартенфюрер и закашлялся. – Was es für die Scheiße [7]?!

[7] Что… что это за дерьмо?! (нем.).

– Какого дьявола? – Донесся до коменданта разъяренный рык профессора, склонившегося над одним из прозекторских столов, на котором лежало мертвое тело с распотрошенной черепной коробкой. – Подите прочь! Я очень занят и мне некогда!

Комендант почти на цыпочках просеменил по зеленому кафельному полу мимо многочисленных столов с голыми трупами, которые сплошь и рядом светили оголенными серовато-сизыми бугристыми мозгами с красноватыми прожилками, в которых кто-то перед этим основательно покопался. Неподготовленного зрителя подобная картина могла повергнуть в полнейший шок и «вывернуть наизнанку», но штандартенфюрер был человеком бывалым, и подобная картина вызывала у него лишь легкую зевоту. Ну, может быть, еще и небольшое чувство брезгливости и осторожности – он страсть как не хотел запачкать протухшей кровью и гнилыми мозгами свой черный новенький мундир, лишь недавно полученный со склада и идеально подогнанный по его фигуре отличным портным. Пусть, даже и евреем. Но этот, уже не молодой швец, когда-то считался лучшим модельером одного из ведущих парижских домов моды. И этого кадра комендант как можно дольше будет оберегать от Пранотрансфузера и последующего крематория.