Оставив позади площадь с белым зданием администрации, над которой развивался желто-голубой флаг, а в центре высился монумент Ленина, вскоре вышли к автовокзалу, рядом с которым находился городской рынок. Выстроен он был в стиле старинной русской сказки, с резными деревянными воротами, таким же палисадом с башенками и знал лучшие времена.

Теперь большинство магазинов с павильонами пустовали, торговля шла вяло. Продавали в основном продукты питания, недорогую одежду и другое, по мелочам. В частной пекарне друзья купили горячих пирожков с ливером, в киоске по пакету молока и, усевшись в тени на одном из пустых прилавков, утолили голод.

– Ну че? Теперь по домам? – швырнул в урну пустой пакет Юрка.– А в четыре встречаемся на Луганке.

– Заметано, – сделали то же остальные. Спрыгнув с прилавка, вышли за ворота и расстались.

Генка с Сашкой направились к девятиэтажкам за автовокзалом, Юрка, обойдя рынок, пошагал вниз по улице.

Миновав закрытое профессионально-техническое училище (раньше в городе таких было три) и дышавшее на ладан пассажирское АТП, остановился у киоска с мороженым. В нем купил два пломбира и свернул в переулок, обсаженный каштанами.

Там стояли «итээровские»* дома из силикатного кирпича. Каждый на две семьи, с небольшими приусадебными участками.

В советские времена половину такого получил его дед. Теперь, вместе с бабушкой, они жили в селе Нижнем на Северском Донце в получасе езды от города. Левую половину дома из трех комнат занимала семья сына.

Толкнув врезанную в ворота калитку, Юрка вошел во двор. Сверху, по всей длине он был затенен шпалерой винограда с еще зелеными кистями. В конце стоял капитальный гараж, сбоку летняя кухня, за ней сарай.

– Братик вернулся! – выскочила из цветущего палисадника девочка лет пяти. Худенькая и с косичками.

– Держи егоза,– протянул мороженое. Осторожно взяла в руки.

На звуки голосов из летней кухни появилась лет тридцати миловидная женщина, в летнем сарафане.

– А это тебе, мама, – подойдя, вручил второе. – И еще, – достав деньги, передал ей.

– Откуда? – высоко подняла брови.

– Нашли и сдали цветной лом.

– Добытчик ты мой, – потрепала по вихрам. – Иди, обедай.

– Я поел. Купили с пацанами на базаре пирожков и молока.

– Тогда хотя бы борща похлебай. Сегодня твой любимый, со щавлем.

– А вы?

– Мы с Оксанкой уже кушали.

Вымыв под рукомойником руки, Юрка съел тарелку борща и ушел в дом.

Там, усевшись на прохладной веранде в кресло, взял с подоконника развернутую книгу и углубился в чтение. Это был роман Джованьоли «Спартак» о восстании рабов в древнем Риме. К чтению, с детских лет его приохотила мама, работавшая в одной из городских школ учительницей.

Спустя час взглянул на настенные часы (стрелки показывали 15.20). Закрыв книгу, отложил в сторону, сунул ноги в шлепки и вышел на крыльцо. Шар солнца клонился к западу, жара спадала, по двору лениво прошла кошка.

Мать с Оксанкой были в огороде за домом. Обе собирали огурцы на грядке.

– Мам, я пойду к ребятам на Луганку! – прокричал сын.

– Только не опаздывай к ужину! – обернулась, а сестричка помахала ладошкой.

Сбежав с крыльца, Юрка вышел за ворота и зашагал по улице.

Через полчаса он был в старом районе города, звавшемся Сокологоровкой, где плавно текла река. Была она не широкой, с поросшими вербами берегами, направился по тропике вправо. Минут через десять вышел к поросшей камышом заводи. У нее на старой коряге уже сидели Сашка с Генкой, рядом стояло пластмассовое ведро.

В теплой, прогретой солнцем воде, сутки назад, приятели установили раколовку, сунув туда для приманки двух подстреленных из воздушки* галок.