Анипа решила, что брат нашёл поплавок и зовёт её скорее идти за рыбьими головами, но в руках у прибежавшего к ней Матыхлюка был вовсе не поплавок.

– Что это?

– Мой новый оберег! – заявил Матыхлюк и протянул сестре камень с гладкими обточенными краями.

Анипа взяла находку и обнаружила, что та на удивление лёгкая, будто вырезанная из плавникового дерева. Необычный камень вполне мог стать оберегом, которому позавидовал бы Тулхи из соседней землянки. Анипа хотела поздравить брата, но заметила, что камень оставил на её пальцах бурую грязь, словно его покрыли плохой краской – истолкли сухую ольховую кору, но добавили мало воды, и краска со временем начала шелушиться, отпадать. Смутное подозрение заставило сердце сжаться. Подняв голову, Анипа вздрогнула и выронила камень.

– Ты чего?! – возмутился брат.

Они слишком увлеклись охотой за дикоросами. Бегали по просторам Тихого дола, играли и смеялись над медведем, накормившим собой лисицу-проныру. Болтали о водорослях и лакомились морошкой. Анипа беспокоилась о полосах на носу и подбородке, Матыхлюк переживал из-за улетевшего поплавка. Обманчиво длинный солнечный день, едва стеснённый бледными сумерками, убаюкал и заманил в ловушку.

Анипа попятилась. Споткнулась о кочку и, неуклюже расставив руки, села прямиком в лужу. Намочила штаны и помяла ягоды, сложенные в мешок из тюленьей кожи. Немигающими глазами уставилась на возвышавшуюся над ней Чёрную гору.

– Ой… – простонал Матыхлюк.

Они не заметили, как отклонились к Евражьей поляне, приблизились к извитому руслу страшного Каменистого ручья и добрели до предгорья Чёрной горы. Ни птиц, ни заблудшей лисицы или полёвки. Чёрная гора отпугивала всё живое. Поднимись на её вершину, перевали через мрачный гребень – и не найдёшь обратного пути. Когда окажешься по ту сторону Чёрной горы, как ни встань, она будет у тебя за спиной. Закутает в туман и напустит морок такой силы, что всякий раз, пытаясь к ней вернуться, будешь от неё отдаляться, глубже заходить в гиблые Чёрные земли, в самое сердце Скрытого места.

Анипа стряхнула страх.

Нужно действовать. Немедленно. Пока не поздно.

Анипа вскочила. Кинулась искать веточку, листочек – что-нибудь! – только бы отшвырнуть проклятый камень и больше к нему не прикасаться. Ничего подходящего не нашла. Сорвала с плеч мешок с дикоросами, запуталась в ремнях и взвыла от досады. В отчаянии упала на колени, закричала на камень самым яростным и громким криком, на какой была способна.

Накричавшись, присмирела. Развязала обережной мешочек, сшитый из двух оленьих ушей, и отобрала лучшие бусины – самые крупные, прежде бывшие зубами молодого моржа и выточенные для Анипы папой. Вслух обратилась к хозяину предгорья, умоляя простить её с братом за то, что они нарушили его мертвенный покой. Положила три бусины возле проклятого камня. Одолев мимолётное сомнение, добавила к ним беленький птичий клювик.

Матыхлюк, ошеломлённый, наблюдал за сестрой. Не пошевелился, когда она позвала его прочь от Чёрной горы. Анипа схватила брата за руку и силой потащила за собой. Вспомнила об испачканных пальцах и принялась тереть их пучком травы. Не помогло. Тогда Анипа заметалась в поисках лужи, но кочки, как назло, всюду попадались сухие. Закружившись, услышала, как её дрожащим голосом окрикнул Матыхлюк, и поняла, что постепенно возвращается назад, к Чёрной горе. Морок действовал даже здесь, в предгорье… Анипа вернулась к брату. Достала мешок из моржового желудка – полила руки чистой водой. Оттёрла бурую грязь с пальцев и прошептала Матыхлюку: