Ника никуда не ушла. Она уже достала было телефон, чтобы сделать запись, но перед ней тут же выросла фигура охранника.

– Всё-всё, я поняла, – увидев его угрюмое выражение лица – такое, как будто он вот-вот вцепится ей в горло, Ника сделала несколько шагов назад.

Уже через минуту в поле общего зрения появились носилки, на которых лежал серебристый пакет с очертаниями человека внутри. «Мёртв», – подумала Ника и уже хотела позвонить на студию и дать голосовое интервью, но, вспомнив о том бланке, который подписала, она смогла лишь только злобно прошипеть.

Фельдшер вместе с охранником пронесли носилки через коридор. На лестнице их подхватили другие руки, и уже через пару минут носилки с лежавшим на них бездыханным телом профессора закрепили на борту вертолёта.

Как только захлопнулась дверка геликоптера, и его двигатель взвыл, охранник, который до того не позволял открывать серебристый мешок (может быть, он опасался лишних свидетелей, а может, хотел скрыть то, что произошло с Велесом в действительности), потянул молнию за бегунок. Реаниматолог с фельдшером засуетились. Не обращая на них никакого внимания, один из охранников достал из кармана пиджака футляр из-под сигары и, вынув оттуда шприц, сделал профессору укол.

– Что это? – стараясь перекричать шум винтов, поинтересовался врач.

– Ваша работа закончена, – так же громко отозвался охранник, застёгивая мешок.

– Что Вы делаете?! – возмутился фельдшер, видя, что руки профессора судорожно задёргались.

Разумеется, это означало только одно – что он был жив, и его ещё можно было спасти.

– Не трожь! – прокричал второй охранник и, толкнув фельдшера в грудь, приказал ему пристегнуться.

– Вот, – первый охранник, только что закрывший мешок, спрятал в карман футляр из-под сигары и тут же достал из другого кармана бланки о неразглашении. – Подписывайте! – выкрикнул он и подал каждому из медиков по листку.

Вертолёт оторвался от земли. На него был направлен с десяток камер новостных телеканалов. Сделав плавный разворот и чуть наклонившись вперёд – так, словно он хотел аккуратно подстричь своими лопастями верхушки деревьев, геликоптер устремился в сторону Лозанны.

– Ты разве не уехала? – увидев Нику в фойе, удивился Гуннар. И, поставив на пол чемодан с оборудованием, с удручённостью добавил: – Они сожгли камеру.

Девушка злилась из-за того, что профукала свой репортаж. И надо же ей было появиться именно в тот самый момент, когда шла эвакуация раненого, а может – уже и умершего профессора Велеса!..

– Начались экстренные новости. Посмотрим? – предложил Гуннар и вместе со всеми, кто был в фойе, поспешил к телевизору.

«Это должны были быть мои новости!» – скрепя зубами, подумала Ника и демонстративно отвернулась от экрана.

– Добрый день, дамы и господа! – раздался знакомый голос… профессора Велеса.

– Какого чёрта?! – Ника была предельно изумлена, что весьма красноречиво отразилось на её лице.

– Наверное, все вы уже слышали о том, что произошло. Но я очень прошу вас не переживать за меня. Я жив и здоров. Я…

– Нет! Нет!.. – тихо, чтобы никто её не услышал, прошептала Ника и, завертев головой, выхватила из толпы зевак своего оператора.

– Поразительно! Он что, правда жив?! Невероятно! – Гуннар часто заморгал и нехотя поплёлся за своей начальницей.

– Но ведь его же убили! – стараясь не привлекать к себе внимания прилипших к новостям людей, сообщила она как неопровержимый факт.

– И тем не менее, ведь это же – он, – и оператор кивнул в сторону экрана.

– Странно… – она вспомнила серебристый мешок на носилках и охранников, которые, как верные псы, окружили тело. И ещё она вспомнила кровавые следы на большом мониторе. «Ему наверняка попали в голову. А этот – с экрана – теперь говорит, что ничего страшного не произошло. Но ведь профессор же мёртв!» – в недоумении Ника отпустила руку Гуннара. Поняв, что, если бы она дала свой репортаж в эфир, то выглядела бы полной дурой, журналистка наконец с облегчением вздохнула.