Одна? С любовником? Кто сейчас вместе с ней смотрит на красный закат? Кто обнимает ее? Кто ее…

Он, не выдержав, опять всадил кулак в косяк, достал пачку из кармана, щелкнул зажигалкой. 
И сполз по стене вниз, не отводя взгляда от пустой банкетки у окна. 

Почему она сбежала? Чего ей не хватало? Он же… Он же все для нее делал? Все!
Внутри все настолько тесно сжалось в комок, что было трудно дышать. И думать. 
Он откинул голову назад, несколько раз приложился затылком о стену, пытаясь одной болью выбить другую. 

Черт!
Он был так близок… Так близок, черт возьми!!!
У него было все!!! Все, что ему надо! 
А теперь… Теперь  ничего не интересно. 
Ни успехи в делах, ни переход в новую , благополучную и легальную жизнь… Ничего не нужно. 
Без нее. 
Его бабочка где-то там летает… Радует кого-то  взмахом своих крыльев.
А его бросила, как ненужный кокон. Вырвалась.

Среди ночи Даниэль почувствовал, что задыхается. Даже не так. Будто он под толщей воды и идет стремительно на дно. 

Однажды , в далеком детстве, он тонул и помнил, как это происходит. 
Как удаляется от тебя солнце, и ты какое-то время удивленно смотришь на него сквозь слои  воды. 
Как спирает грудь от невозможности сделать вдох.
Как темнеет в глазах…
И сердце заходится диким стуком, словно пытаясь восполнить потерю воздуха. 

Он проснулся, рывком сел на кровати и долгие минуты не мог нормально вздохнуть. Будто побывал под водой сейчас. 
В груди болело, сердце стучало дико и беспорядочно. 
И в глазах было темно. 

Он долго не мог зажечь спичку, руки дрожали, долго не мог сделать первый вдох. 
Минуты шли, но спокойствия после дикого дурного сна не наступало. 
В итоге он сбежал вниз, в кабинет, и , включив свет, принялся занимать себя делами. Опять изучать документы из банка, решать, как поступить с оставшимися партнерами, чтоб выкупить их несущественные, но все же имеющиеся доли… Прикидывал, с кем можно будет связаться в Новом Свете. Там он никого не знал, ехал наобум, но не сомневался, что нужные знакомства заведет быстро…

В общем, делал все, чтоб забыть про то дикое тревожное ощущение внутри, так и не дававшее ему покоя.

А утром Мартин, мрачный, как туча, принес свежие газеты. 

На первой полосе сообщалось, что непотопляемый «Титаник» затонул.

7. Затерянные в волнах

- И вот что я скажу вам, милочка, - тихо бормотала рыжеволосая Мадлен, - мужчины любят ласку. Понимаете? Ласку. Иногда надо себя смирить, немного потерпеть… Такая уж наша женская судьба. Вот месье Борчик, бывало, выпьет вечерком кружку-другую пива и начинает меня по дому гонять… Все ему кажется, что я то с почтальоном перемигиваюсь, то с садовником слишком долго говорю… Ревнивый такой он у меня… Был…

Мадлен неожиданно прижала руку к губам и завыла, глухо и протяжно. Я тут же обняла ее, прижалась всем телом, стараясь утешить, как до этого она меня все страшные часы, когда стало понятно, что наша лодка оторвалась от других и затерялась в волнах. 

- Боже мой, Боже мой… Как же я без него? – Мадлен стискивала то мою руку, то свой спасательный жилет, плакала, судя по всему, впадая в истерику. 

Я ничем не могла помочь. 

Вообще, удивительно, что она так долго продержалась. Ее муж, высокий, тучный мужчина, с красным лицом любителя выпить, утонул прямо у нас на глазах. 
Стоя в лодке, он пошатнулся и выпал за борт, нелепо взмахнув руками. 
Без звука. 
И так же, беззвучно, камнем пошел на дно. 
Его и не спасали. 
В нашей лодке не было матросов, да и мужчин всего несколько человек. Остальные – женщины и дети.